Кровная месть

– «Форд-гранада-скорпио» с пробегом не более пятидесяти тысяч миль? – переспросил Лаббингс. – К сожалению, никого из торговых агентов сейчас нет на месте. Если вы сообщите мне свой телефон, вам перезвонят через несколько минут. – Он опять энергично застучал по клавиатуре, елейно поблагодарил за звонок, а потом обратился к Томасу: – Извините, обычно по утрам активность не такая высокая! Так, теперь ваша посылка… да, конечно. Она пришла вчера. Вы ведь звонили мне, доктор Гоуэл, да? Хотите чая? Кофе?

– Только посылку.

– У меня тут есть новый проспект. Может быть, вас заинтересуют дополнительные услуги? Посмотрите, у вас это займет буквально пару минут.

Он сунул Томасу какую-то замызганную брошюру, потом повернулся к ячейкам и тупо уставился на них.

– Ах да!

Толстяк нырнул под стол и вытащил оттуда большую квадратную коробку с надписью: «Осторожно, хрупкое!» Адресована посылка была доктору Теренсу Гоуэлу, почтовый ящик номер 2876, Челтнем, Глостершир, GL78 RS.

– У нас теперь появилась возможность обрабатывать вашу электронную корреспонденцию. А также голосовую почту. Мы ведь прежде не предлагали вам эти услуги?

– Нет, кажется, не предлагали, – сказал Томас. – Но мне пора. Меня ждут.

– Конечно! Всегда рад вас видеть, доктор Гоуэл. Если вам вдруг понадобятся услуги по организации конференций, мы будем рады помочь. Я могу показать вам наш конференц-зал, если хотите.

– В другой раз. Я спешу.

– Конечно. Не смею задерживать. Заходите в любое время, не стесняйтесь. Ведь это вроде как ваш офис! – И толстяк издал глуповатый смешок.

Томас вернулся к машине. Коробка оказалась тяжелее, чем он предполагал. Ему не терпелось открыть посылку. Но не здесь же.

Он поставил коробку в багажник, убедился, что плотно закрыл его, потом сел в автомобиль, снова вышел, еще раз проверил крышку.

Перед тем как тронуться, он проверил крышку в третий раз.

48

– У вас сегодня встревоженный вид, доктор Теннент, – сказал старик. – Вам трудно сосредоточиться.

Майкл сидел в удобном кресле в своем кабинете в Шин-Парк-Хоспитал и смотрел на бывшего эсэсовца, который устроился на диване, прямой как жердь. Сегодня старик выглядел еще хуже, чем неделю назад.

Черт бы побрал этого Германа Дортмунда. Майкл был сейчас в таком состоянии, что не желал никого видеть. И уж меньше всего эту омерзительную личность.

Он хотел, чтобы прием поскорей закончился и Дортмунд ушел. Майкл посмотрел на часы. Девять тридцать. Через пятнадцать минут у него будет передышка. Он позвонит на работу Аманде, узнать, нет ли каких новостей. Если все по-прежнему, то он уже принял решение, что ему делать дальше. Глаза у него щипало от усталости, но приток адреналина придавал ему энергии.

– Давайте лучше поговорим о вас, – сказал Майкл, стараясь не дать отвлечь себя.

Дортмунд пришел в своей обычной одежде английского джентльмена, этакого сельского жителя: твидовый костюм, слишком теплый для такого прекрасного летнего утра, клетчатая рубашка, перехваченный скромной золотой булавкой галстук, свидетельствующий о членстве в Национальном тресте[17], коричневые замшевые туфли.

Дортмунд сидел, сложив ладони домиком, и смотрел на Майкла своими маленькими холодными глазками. Высокомерным гортанным голосом он произнес:

– Когда я был здесь в прошлый раз, то упомянул о своей способности предвидеть несчастья. Я вам предсказал тогда, что вы потеряете любимую женщину. – В уголках его змеиных губ виднелись капельки слюны. А в голосе слышалось самодовольство. Даже удовлетворение. – Именно ее судьба вас сейчас и беспокоит, доктор Теннент.

Майкл внимательно смотрел на пациента. Как и прежде, он не хотел поощрять извращенные фантазии старика, расспрашивая его о подробностях, однако и проигнорировать то, что сейчас услышал, он тоже не мог.

– Хорошо, – сказал он. – Вы можете что-нибудь к этому добавить?

Не шелохнувшись и не отводя взгляда, Дортмунд ответил:

– Нет.

У Майкла возникло впечатление, что пациент играет с ним.

– Скажите, а почему вы решили, будто я о ком-то волнуюсь?

– Насколько я понимаю, я плачу вам за то, чтобы вы помогали мне, доктор Теннент. А не наоборот.

– Я вам и помогаю, но вы еще на самом первом приеме сказали мне, что пришли в поисках искупления за то, что натворили в Берген-Бельзене. Это ведь ваши слова, разве нет?

– Для меня то, что происходит с вами, не имеет значения. Я просто сделал наблюдение, только и всего.

Майкл оторвал взгляд от старика и погрузился в его историю болезни: он давал Дортмунду время сказать еще что-нибудь.

Но тот упорно молчал. Майкл посмотрел на часы. Осталось десять минут.

– Я прочел в «Таймс» о смерти Глории Ламарк, – произнес наконец Дортмунд. – Актрисы. Она была вашей пациенткой – мне как-то раз довелось сидеть вместе с ней в приемной. Я помню ее по фильму «Двойной нуль» с Майклом Редгрейвом.

Майкл поднял на него пронзительный взгляд. Глаза старика смотрели с упреком… или это ему только казалось? Ну уж нет, он не даст втянуть себя в разговор о Глории Ламарк.