Он поднимает на меня бровь, ублюдок, и говорит: — Этот человек точно знал, где тебя порезать, чтобы вытащить твои узы. Ты знала, что тебя ждет, еще до того, как он открыл ящик с инструментами. Ничего из этого не приходит без множества сессий. Если твоим Связным не наплевать на тебя, они отправят тебя на терапию.
Норт смотрит на меня, и я чувствую взгляды всех присутствующих на своей коже, но обращаюсь непосредственно к нему, потому что уже знаю, что это он будет принуждать меня к этому. — Мои узы — те, кто имеет дело с этим дерьмом. Если ты отправишь меня на терапию, то говорить придется мне одной. Ты действительно хочешь поступить так с какой-то бедной женщиной?
Дерьмо.
Не думай о том, что это женщина, не спускайся снова по этой мыслительной спирали, Оли.
Я закатываю глаза на Грифона. «
Он поднимает на меня бровь. «
Глупые Связные.
Я отворачиваюсь от него и возвращаюсь к Кирану. — Мне не нужна терапия. Мне нужен сон и чтобы все оставили мои узы в покое, чтобы они снова не начали пожирать души. Вот и все. Так что просто брось это.
Сейдж встречает мой взгляд через стол и слегка покусывает нижнюю губу, выглядя виноватой.
— Не поступай так со мной, Сейдж. Не бросай меня на растерзание волкам. Мы должны прикрывать друг друга!
Она сморщила нос с улыбкой и сказала: — Я люблю своего психолога. Может, ты сможешь с ним встретиться?
Норт вклинивается прежде, чем я успеваю заскулить о предательстве моей подруги. — Кого ты посещаешь? Я договорюсь, чтобы он пришел сюда, как только пройдет через меры безопасности.
Сейдж открывает рот, но я прерываю ее, огрызаясь на Норт: — Мне определенно не нужен еще один мужчина в моей жизни, который будет копаться в моей голове. Мне хватает того дерьма, которое происходит прямо здесь!
Все остальные разговоры за столом прекращаются из-за моей вспышки, а одна из работниц кухни, которая расставляла дополнительные тарелки, убегает обратно на кухню, словно беспокоясь о том, что со мной случится за такую грубость.
Со мной ничего не случится.
Вроде того. Ладно, я уверена, что Норт еще много чего может сделать со мной в наказание за то, что я не просто с радостью следую его планам, но здесь я подвожу черту. Я не хочу говорить с кем-то. Не хочу изливать свое сердце какому-то незнакомцу. Я еще не готова к таким вещам.
Я едва ли хочу говорить об этом со своими Связными, которые должны любить меня и принимать, несмотря ни на что.
Сойер прислоняется к боку сестры и насмешливо шепчет: — Мы сейчас увидим, как они трахаются из-за картошки? Потому что, хотя я и не просил этого в меню, я согласен занять место в первом ряду.
От взгляда, которым Норт смотрит на него, мне хочется умереть за него. Я запихиваю в рот ложку с овощами, чтобы выглядеть слишком занятой, чтобы вмешиваться, как будто я могу проигнорировать весь этот беспорядочный разговор, и он просто исчезнет. Грей только стонет и закрывает глаза руками, словно готовится к тому, что Сойер по умолчанию навлечет на него бурю дерьма.
Вскоре после этого Сойер уходит из-за стола, очевидно, слишком трусливый, чтобы иметь дело с Нортом теперь, когда его разозлил. Грей уходит с ним, и вскоре после этого Сейдж одаривает меня своей собственной извиняющейся улыбкой, когда тоже уходит со своими Связными. Я надеялась поговорить с ней, но в комнате царит напряженная атмосфера, и я не виню ее за то, что она хочет убраться к черту.
На минуту становится тихо, а потом Нокс открывает свой поганый рот.
Я должна была предвидеть его отношение за версту, потому что в последнее время здесь было слишком спокойно, так что, конечно, он хочет все испортить.
— Значит, Бэссинджер не смог убедить тебя связаться с ним? Или ты заинтересована в Связи только с более сильными Связными в группе? Ты гораздо расчетливее, чем я ожидал, Яд.
Я закатываю глаза и качаю головой на Норта, когда он смертельно уставился на своего брата, сидящего за длинным столом. Мне не нужно, чтобы он вел эту войну за меня. Если я позволю им всем сражаться за меня прямо здесь, в самом начале, это никогда не закончится.
Вместо этого я вздыхаю и поворачиваюсь лицом к Ноксу. Он уже не пьет, но в нем есть сосредоточенность, которой не было уже несколько недель, как будто все, что выбило его из колеи, прошло, и он снова стал прежним профессором.