Кровная связь

Слюна, оставленная убийцей на месте укуса, может существенно облегчить дело, поскольку из нее можно выделить ДНК для сопоставления с образцами слюны подозреваемых. Но четыре недели назад, когда была найдена первая жертва, в отметках зубов на теле я не обнаружила следов слюны. Тогда я решила, что преступник – профессиональный убийца, который смыл следы слюны с укусов, чтобы помешать нам получить образцы ДНК в качестве улики. Но неделей позже, когда была обнаружена вторая жертва, моя теория разбилась в пух и прах. Я сумела взять образцы слюны с двух из четырех отметок зубов, оставленных на теле. Следовательно, теперь можно было предполагать, что мы имеем дело с разными преступниками, причем непрофессионалами. С помощью методов отражательной ультрафиолетовой фотографии и сканирующей электронной микроскопии, которыми я воспользовалась для анализа следов укусов, удалось установить, что обе жертвы погибли от рук одного и того же преступника. Баллистический анализ извлеченных из тел пуль свидетельствовал в пользу моих выводов, и шесть дней спустя, когда была убита третья жертва, моя гипотеза получила окончательное подтверждение после проведения исследования ДНК, взятой из слюны, оставшейся в месте укусов на теле. Один и тот же преступник расправился со всеми тремя мужчинами.

Важность этого открытия невозможно было переоценить. Главным критерием для классификации серийных убийств является наличие трех жертв, убитых одним и тем же человеком, причем в разных местах, и «период раздумий» между совершением преступлений. Я помогла доказать то, что почувствовала в то самое мгновение, когда увидела первую жертву. В Новом Орлеане на охоту вышел очередной хищник.

Мое официальное содействие расследованию закончилось на той стадии, когда я идентифицировала следы укусов, но я не собиралась останавливаться на этом. Когда Главное полицейское управление Нового Орлеана и ФБР совместными нелегкими усилиями породили на свет оперативную группу, я приступила к анализу других аспектов этого дела. Когда имеешь дело с убийствами на сексуальной почве, решающее значение для раскрытия преступления имеют критерии, по которым убийца выбирает свои жертвы. И подобно всем серийным убийствам, в основе преступлений, совершенных в Новом Орлеане – НОУ, или «убийства в Новом Орлеане», по терминологии ФБР, – лежат сексуальные мотивы. В таких случаях жертв всегда объединяет и связывает нечто общее, и именно это самое нечто и притягивает убийцу-хищника. Но жертвы убийств НОУ разнились по возрасту, физической форме и телосложению, роду занятий, социальному статусу и месту жительства. Единственной общей чертой у них было то, что все они были белыми, мужчинами, в возрасте старше сорока лет и имели семьи. Сочетание этих четырех фактов не позволяет включить их в общепринятую целевую группу, на которую охотятся серийные убийцы. Более того, ни у одной из жертв пока что не установлено каких-либо привычек, которые могли бы привлечь внимание преступника к нетипичной цели. Никто из погибших не был гомосексуалистом и не проявлял склонности к сексуальным извращениям. Никого из них никогда не арестовывали за преступления, совершенные на сексуальной почве, никто из них не подвергался преследованиям за жестокое обращение с детьми, равно как и не посещал стриптиз-клубов или им подобных злачных заведений. Вот по этой самой причине оперативная группа, расследующая НОУ, не продвинулась ни на шаг в поисках подозреваемого.

Я притормаживаю, чтобы разглядеть номер дома, и чувствую, как по коже бегут мурашки страха и предвкушения. На этой улице каких-нибудь пару часов назад находился убийца. Он до сих пор может оставаться где-нибудь рядом, наблюдая за ходом расследования. Серийные убийцы часто так поступают. Он может сейчас наблюдать за мной. В этом и состоит вся прелесть. Хищник опасен. Когда вы начинаете охоту на хищника, то сами можете стать жертвой. Другого пути нет. Преследуя льва в зарослях, вы оказываетесь в пределах досягаемости его клыков и когтей. А мой противник отнюдь не лев. Это самое опасное создание в мире: человеческое существо мужского пола, которое подгоняют ярость и похоть, но поступки которого – по крайней мере, временно – подчиняются логике. Он безнаказанно бродит по этим улицам, уверенный в собственной силе и неуязвимости, в аккуратности и точности планирования, нагло и вызывающе исполняя задуманное. Мне известно о нем только одно: подобно своим собратьям, он будет убивать снова и снова, убивать до тех пор, пока кто-нибудь не разгадает тайну его души или пока внутренние противоречия в его мозгу не уничтожат его самого. Большинству людей все равно, как закончится этот кошмар, лишь бы он закончился побыстрее.

Но я не принадлежу к этому большинству, и мне не все равно.

Шон стоит на тротуаре и ждет. Он прошагал целый квартал от дома жертвы, чтобы встретить меня. Все-таки он никогда не праздновал труса. Но достанет ли у него силы духа, чтобы справиться с нашей нынешней ситуацией?