Кровные братья

После чего хозяин небольшого, но уютного кабинета, администратор Государственного академического симфонического оркестра «Москва», искусствовед и эксперт улыбнулся визитеру широчайшей улыбкой и сладко пропел:

— Почтеннейший Вячеслав Иванович, я всецело к вашим услугам.

Ростислав Львович был сама любезность и предупредительность, само воплощенное дружелюбие.

«А глаза у тебя, дружок, злые! Злые и тревожные», — подумал Грязнов.

Дело в том, что на самом-то деле он ничего не хотел выведывать у господина Вишневского. Раскапыванием подноготной жизни и карьеры Вишневского занимались в этот самый момент другие — тихо, незаметно для самого фигуранта, не будя в нем ненужных подозрений. А что до Вячеслава Ивановича, то он пришел понаблюдать его, а вопросы, которые при этом задавал для видимости, являлись не более чем прикрытием.

«У тебя колючий, холодный взгляд. Ты дорого дал бы за то, чтоб понять, что мне известно и что мне от тебя нужно. Тебе неспокойно, но ты умело это скрываешь. Ты — человек не просто с двойным дном, а с тройным и даже четверным. Тебе явно есть чего бояться, ты можешь быть преступником…»

— Скажите, Ростислав Львович, как получилось, что вы, искусствовед, работаете не совсем по своей специальности?

Прежде чем ответить, Вишневский перегнулся через стол и негромко спросил:

— Может, коньячку, Вячеслав Иванович? Вы мне разрешите вам предложить? У меня здесь есть довольно неплохой «Курвуазье», я в «дьюти-фри» купил, когда за границу ездил.

— Нет, благодарю, — с улыбкой ответил Грязнов. — В другой раз.

— На службе нельзя? Понимаю, — улыбнулся администратор. — Жаль.

— Я генерал, — вдруг жестко, хотя и очень тихо сказал Вячеслав Иванович, разом сбрасывая с лица улыбку. — Мне можно все. Просто не хочу. Отвечайте на вопрос.

— Простите, — испугавшийся было Вишневский снова взял себя в руки. — Да, видите ли, так вышло. Ну, во-первых, вы же сами справедливо говорите «не совсем» по специальности, то есть согласны, что это все ж таки немного близко. Видите ли, Вячеслав Иванович, администратором нужно родиться. — Он встал из своего кресла, подошел к бару и достал оттуда толстобедрую бутылку. — А я, с вашего позволения… Если передумаете, угощайтесь, пожалуйста.

— Спасибо, — холодно ответил Грязнов. Ростислав Львович плеснул в пузатый стакан на палец коричневой жидкости и продолжал:

— Администратором нужно родиться. Я, например, несомненно имею к этому способности, а что касается образования — ведь правда, будь я не искусствоведом, а музыковедом, вас бы ничего не смутило?

— А прежде вы, простите, чем занимались?

— Учился. Я очень поздно пошел учиться, когда закончил, мне уже за тридцать было. Самый старый на курсе.

— А как это так вышло?

— После армии задержался, — ласково объяснил Вишневский, — и послужил Родине еще немного.

«Свое чекистское прошлое парень не афиширует», — подумал Грязнов.

— А, простите, почему вас так занимает моя скромная персона? — Вишневский поглядел на генерала невиннейшими глазами. — Я вхожу в список подозреваемых?

— А никакого списка подозреваемых нет, — ответил Вячеслав Иванович. — Есть два случая, которые я и мои коллеги расследуем и соответственно собираем всю информацию о людях, которые встречаются в том и другом деле. А вы, Ростислав Львович, связаны с обоими этими делами.

— С обоими? — искренне изумился Вишневский. — Позвольте, ну одно — это кража скрипки, это я понимаю.

— А второе — покушение на Анатолия Орликова. Вы ведь знакомы с потерпевшим?

— Да, конечно, я знаком с Анатолием Николаевичем. И с Олегом Сергеевичем Лисицыным тоже.

— Это вы продали им картину Азовского, которую обнаружили в багажнике взорванного автомобиля?

— Нет, уважаемый Вячеслав Иванович, — Вишневский снова расплылся в улыбке, — тут у вас неправильная информация. Целых две ошибки.

— Поправьте меня.

— Извольте. Во-первых, я не торгую картинами. Но поскольку я по образованию искусствовед, то у меня есть знакомства в соответствующих кругах.

— В каких именно кругах? — Грязнов становился все более дотошным.

— Я знаю многих художников, экспертов, галерейщиков. Так вот, ребята спросили у меня совета, и я порекомендовал им купить именно эту картину. Более того, я даже привез ее им лично в ресторан ЦДЛ.

— То есть выступили в роли посредника.

— Точно так.

— Можно поинтересоваться, вы сделали это по дружбе или имели какой-то материальный интерес? Процент с продажи?

— Пусть это останется между мной и продавцом. В конце концов, так ли это важно? Ведь вы не представляете налоговую инспекцию.

Вишневский подмигнул, причем, как показалось Вячеславу Ивановичу, довольно-таки развязно.

— Хорошо. Расскажите, пожалуйста, о картине.