Кровные братья

Однако лицо человека, выскочившего из машины и в сопровождении троих мужчин поспешившего к трапу, показалось Вишневскому знакомым, и что-то неприятно кольнуло Ростислава Львовича. Ба! Да ведь это же генерал Вячеслав Иванович Грязнов, с которым ему намедни довелось беседовать. И еще несколько долгих секунд Ростик, не желая принять очевидное, уже не просто нависшее над его аккуратно стриженной головой, но и пришедшее непосредственно к нему, наивно верил, что именно генерал Грязнов и есть тот самый отставший пассажир, которого — из уважения к его летам и погонам — они и ждали всем самолетом.

Но уже через несколько мгновений Ростик с кристальной ясностью понял, что означает появление господина генерала лично для него: это означало конец. Он вжался в кресло и втянул голову в плечи, инстинктивно желая сделаться невидимым, и еще вспомнил принца Гамлета, мечтавшего уместиться в ореховой скорлупе. А через миг над ним возникли рыжие седины Вячеслава Ивановича, и трубный голос произнес слова, которых много лет с ледяным ужасом ждал Ростислав Львович:

— Господин Вишневский, вы арестованы.

— Александр Борисович, это говорит полковник Мальков.

— Да, слушаю вас, полковник.

— У меня не очень утешительные новости.

— Та-ак…

— Мои люди провели обыск в квартире господина Вишневского и на его даче.

— И что же? — нервно спросил Турецкий.

— И ничего не обнаружили.

— Ничего? — переспросил Александр Борисович.

— Абсолютно ничего.

— А скрипка? — непонятно зачем уточнил Турецкий.

— Нет.

С полминуты собеседники по разным концам мобильной линии угрюмо молчали. Потом Турецкий наконец вымолвил:

— Ясно. Спасибо, полковник.

Он дал отбой и мрачно посмотрел на сидящего перед ним Костю Меркулова.

— Я уже все понял, — кисло вымолвил Константин Дмитриевич.

— Вот так-то. Что будем делать?

— Может, ты поставил не на ту лошадь?

— Да нет, я уверен, что все было сделано правильно. Конечно, он замешан во всем, в чем только можно.

Турецкий закурил и погрузился в раздумье.

— Но где он может прятать скрипку? Вместо ответа в кабинете воцарилось молчание.

В наступившей тишине тем более отчетливо прозвучал стук в дверь.

— Да? На пороге стояла Галя Романова.

— Галочка, — улыбнулся Александр Борисович, — рад тебя видеть.

— Проходи, детка, садись, — вторил ему Константин Дмитриевич. Капитана Романову оба друга нежно любили и воспринимали как свою дочку или племянницу. Собственно, она ведь и приходилась племянницей их покойной соратнице Шурочке Романовой, с которой их связывала крепкая дружба, много общих дел, много общего риска, да и немало общих побед.

— Погоди-ка, Галочка. Ты просто сядь и ничего не говори. Какая-то у меня была мысль в связи с тобой. Погоди секунду, я сейчас постараюсь поймать ее за хвост…

Воцарилось молчание. Галя молча и немного восторженно смотрела на Турецкого, которого бесконечно уважала и у которого училась премудростям профессии. Костя Меркулов знал, что Сане лучше в такие моменты не мешать. Казалось, в хрупкой тишине можно было расслышать, как работает аналитический мозг Александра Борисовича. Наконец он заговорил:

— А помнишь, Галечка, ты про старушку рассказывала? Ну которая бывшая соседка семейства Вишневских.

— Конечно, Александр Борисович. Бунина Васса Александровна.

— Вот-вот. Вроде бы он с ней как-то контактирует…

— Именно, Александр Борисович. Приезжает, проведывает, иногда продукты привозит. И вообще ведет себя вполне достойно.

— Как почтительный младший друг, — вставил Меркулов. — По-сыновнему.

— А как ты думаешь, Галочка, в свете такой трогательной добрососедской дружбы…

Он замолчал. Галя напряженно пыталась уловить, куда он клонит.

— Если бы Ростислав Львович попросил Вассу… э-э-э…

— Александровну.

— Да, именно. Попросил бы о небольшом одолжении… правда ведь, она бы ему не отказала?

— Неглупо, — процедил Меркулов, а Турецкий тем временем уже надевал пальто.

— Едем! Быстрее!

— К Буниной? — переспросила Галя.

— Да. Скорее. По дороге все объясню. Костя, поехали с нами.

— Ну что ж, поехали…

«Пежо» Турецкого стремительно влетело в тихий дворик в Можайском переулке.

— Какой этаж? — бросил он на ходу, устремляясь вверх по лестнице.

— Четвертый, — ответила Галя, с трудом поспевая за Саней, напоминавшим почуявшую дичь гончую.

— Васса Александровна, — начал Александр Борисович после того, как церемония взаимных представлений состоялась, — моя коллега капитан Романова подробно изложила мне все детали вашей с ней беседы. Но в связи с некоторыми новыми обстоятельствами возникла необходимость побеседовать с вами снова, и я решил познакомиться с вами лично.

— Я слушаю вас, — любезно молвила старушка, даже точнее, пожилая дама.

— Мы хотели расспросить вас о вашей дружбе, или приятельстве, с Ростиславом Вишневским.

— Ну я же в принципе все рассказала Галочке…

— Я уточню, — довольно жестко продолжал Турецкий. — Не заходил ли к вам господин Вишневский в последние дни, и если да, то не оставлял ли что-то: сверток, коробку, чемодан? Подумайте, прежде чем ответить, Васса Александровна, вы не представляете, до какой степени это важно.