Кровные чары

Слушая рассказ слуги, Стефани присела на край койки, так как стоять, опираясь лишь на одну ногу, было неудобно. Она смотрела на спящего мужчину, а слова его камердинера согревали сильнее летнего солнца. Эдриан проснулся и первым делом спросил о ней. Девушка не могла не признать, что это невероятно льстило. Не говоря уже о том, что ее собственные первые мысли после пробуждения тоже были о нем.

А теперь Стефани сидела, смотрела на лежащего Эдриана и мечтала лишь о том, чтобы тот побыстрее выздоровел. Ее взгляд скользил по бледной щеке, на которой зарождался еле видимый слабый румянец, по собранным в слабую косу бежево-кремовым волосам, по идеальному профилю, которым могли похвастать разве что античные боги забытых религий.

«Святые на небесах, как же давно я не брала гитару», – задумалась Стефани, но взяла за руку Эдриана. Когда-то няня научила ее играть, но прошел уже не один год с момента, когда в шато звучал этот инструмент. Она совсем позабыла уроки музыки. Надо исправляться.

Мужские пальцы были вновь теплыми. Стефани невольно вздрогнула при воспоминании о ледяной бледной коже. Ей хотелось выкинуть этот момент из памяти навсегда, но сейчас он ярко маячил в сознании. Быть может, время сотрет его?

Неожиданно веки Эдриана дернулись. Он что-то замычал, открыл глаза и огляделся. Все присутствующие уставились на него в ожидании первых слов.

– Мне приснилось, что на меня смотрела какая-то симпатичная зеленоглазая ведьма, – наконец выдавил он.

Стефани издала смешок.

– А месье шутить изволит. Значит, идет на поправку, – заметил господин де Монклар.

Все тихо рассмеялись. Даже Эдриан, которому каждое движение приносило ноющую боль в швах.

– Что с оборотнем, месье? – поинтересовался он у графа.

– Это твой первый вопрос? – спросила разочарованная Стефани, которая уже предвкушала услышать от него что-нибудь более личное.

– Моя ведьма из сна сидит рядом со мной, о чем еще беспокоиться? – улыбнулся Эдриан.

Неожиданно Стефани ощутила неистовое желание задушить больного.

– Им оказался Люсьен де Варанте. Все, кто знал его лично, подтвердили это. Его заперли в подвале церкви, сковав цепями. Священник достал из хранилища какой-то артефакт, способный блокировать магию, и надел на него, но… – Господин де Монклар печально вздохнул. – Я не уверен, что все закончилось. Боюсь, он может сбежать… Мы не знаем, как его уничтожить…

– Вы пробовали трюк с мятой? – нахмурился Эдриан.

– Она причиняет ему неудобства, как крапива, но не убивает. Мы даже заставляли его пить отвар. Его рвет, но в целом он остается здоровым, – ответил граф. – На волка это растение оказывает куда более… впечатляющее воздействие. Возможно, стоит его заставить стать волком и убить.

– Или поместить в железный гроб и сбросить в море, – задумчиво произнес интендант жандармерии.

– Тоже об этом подумала, – буркнула Стефани. Она уставилась в пол, показывая всем видом, что не хочет сейчас говорить об этом.

Увидев реакцию дочери, господин де Монклар взял молчавшую все это время Лидию за локоть.

– А знаете, мне кажется, стоит их двоих оставить наедине. Мы пойдем и навестим Лорента.

Никто не стал спорить, и граф в сопровождении Лидии и Чинвенду вышел из палаты. Стефани смотрела в пол, не отпуская мужскую руку. Эдриан пошевелил пальцами.

– Я слышал, как ты плакала, – хрипло произнес он.

Девушка шумно втянула носом воздух, но ничего не ответила. На языке крутились очередные колкости, озвучить которые она не решалась. Хотелось рассказать о том, какой он идиот, что вышел на улицу, что дрался с оборотнем, что чуть не умер. «Настоящий дурак!» Но ни одного слова не сорвалось с губ. Она лишь устало посмотрела на интенданта.

Эдриан все понял по ее изменившемуся выражению лица. Да что там! Он чувствовал бы то же самое, оказавшись на месте возлюбленной.

– Извини, – тихо проговорил больной и сжал ее руку. – Ты меня простишь?

– Я подумаю, – бросила она, не в силах сдержать эмоции. В глазах стояли слезы. Девушка разрывалась между желанием ударить возлюбленного и обнять за дурную выходку.

Эдриан улыбнулся в ответ на ее красноречивый взгляд. Он больше был не в силах что-либо сказать, а только любовался ею.

– Обнимешь меня? – Просьба смутила Стефани. Тем более что они еще не выражали своих чувств публично. Конечно, в палате, кроме них, никого сейчас не было, но кто-то мог зайти в любой момент.

– Да. – Сдерживая слезы, Стефани кивнула и прилегла рядышком, используя его плечо в качество подушки.

Эдриан прижал девушку к себе, коснувшись щекой ее головы. Мужчина нежно гладил дочь графа по спине, в то время как Стефани ласково обнимала больного за грудь ниже швов. Оба молчали, не желая нарушать воцарившуюся идиллию. Оба наслаждались обществом друг друга и чувствовали подступающую безмятежность. Вдруг стало совершенно неважно, что они лежат в госпитале на больничной койке, в воздухе витают запахи лекарств, а по коридору бегают ремедистки.

Все вокруг теряет значение, когда находишь того, с кем готов разделить каждую прожитую минуту.

Эпилог