Кровные драконы. Белое море

Войдя в свою комнату, зацепилась взглядом о разложенный на кровати наряд. Драконам нестрашен здешний холод, поэтому для предстоящего урока им выделили простые летные костюмы, как на турнире. Людям же полагались утепленные плащи с капюшонами. Я впервые надела такое одеяние, и застыла возле зеркала, глядя на свое тело: худое, с торчащими ребрами, плоское, как у ребенка. Я всегда отличалась худобой, но после ранения и недель в корпусе целителей моя фигура вовсе потеряла любой намек на женственность. Мне назначили особый порядок питания, но еда никак не восполняла потерянную энергию. Наоборот, мое тело словно таяло, и я не могла этому помешать.

В тот вечер в разговоре с известным целителем господином Клеверовым Ярогнев сказал что-то о поздней трансформации. Они недоумевали, почему сила дракона начала пробуждаться в столь позднем возрасте. Я спрашивала у Артемия Круторогова и самого Клеверова, что это означает, и что за этим последует, приму я истинный облик или нет, но мужчины лишь растерянно переглядывались, с трудом признаваясь в своем неведении. Для Клеверова это был значительный удар, ведь он привык знать все, быть лучшим в своей сфере, а Круторогов просто страдал от невозможности помочь родной дочери. Но они беспрестанно искали информацию, отслеживали малейшие изменения в моем состоянии, пытаясь найти ответы, не привлекая внимания общественности.

Отвернувшись от зеркала, я достала снадобье, размешала с водой и выпила, смакуя горький привкус, который сначала мне не нравился, а потом — показался приятным. Ярогнев приказал пить его три раза в сутки, чтобы симптомы не проявлялись, и я четко следовала его наставлениям, так как при регулярном употреблении снадобье действительно работало.

Что бы мы ни делали, я не могла принять облик дракона, вместо этого меня истязали первичные симптомы трансформации: обостряющиеся зрение и слух, после чего голова раскалывалась от боли. В детском возрасте обострение чувств проходит куда проще, и к тринадцати годам драконы уже могут трансформироваться. У меня же мутация началась в восемнадцать лет, что стало бы сенсацией, если общество узнало, но мы как раз старались не допустить огласки.

В очередной раз тяжело вздохнула, и потянулась к секретной шкатулке. Там на две пачки были поделены письма: первая стопка — от Матвея, вторая — от сударя Беломорского. Нежно провела пальцами по конверту, вспоминая, с каким трепетом ждала писем от Ясногорова, с каким упоением читала его признания в любви, вытирала слезы, вызванные стихотворениями в мою честь. Однажды в конверте вместо письма я обнаружила свой портрет, который, как оказалось, написал Глеб Скуратов по просьбе Матвея, но я все равно была счастлива, не думая, что когда-нибудь этому придет конец.

Но все закончилось, недосказанности не осталось, мы разошлись, не возвращаясь больше к теме своих чувств. При всех мы поддерживали былую вежливость, но для наблюдательных драконов пропасть между нами стала очевидной. Мы больше не были парой, и девушки с удвоенной силой устроили охоту на сердце Матвея. Глупышки, они еще не знали о его помолвке с самой знатной девушкой державы.

Отложив первую стопку писем, я взялась за вторую. Для меня до сих пор оставались загадкой чувства Ярогнева: я понимала, что его в первую очередь заинтересовала моя тайна, а не я сама, но что он чувствовал сейчас? Можем ли мы стать друзьями? Я считала его своим другом, испытывая благодарность за все, что он сделал для меня и продолжает делать. Однако помимо дружеской привязанности я ощущала сложный и мучительный клубок чувств, состоящий из стыда, неловкости, притяжения, доверия, страха. Но при этом Ярогнев был единственным, кому я верила, и кто мог меня поддержать в нарастающей буре.

В коридоре раздался громкий смех, от которого я наконец очнулась. Спрятала письма в шкатулку, убрала ее в тайник, схватила утепленный плащ, и поспешила на урок.

* * *

— Вот же зловредный! И надо было ему дать нам столько заданий! Я вообще не способна учиться перед поездкой в столицу! — капризно жаловалась Нина Грачева. — Столько дел, еще не все наряды подготовлены, а он…

— Я тоже! Чтобы этот Яркан ногу сломал!

— Не поможет, на руках приползет, чтобы замучить нас своей нудностью.

Драконицы противно захихикали.

— Ох, сколько же заданий! Я сегодня и не управлюсь.

— Отложи на завтра.

— Девочки, не нужно откладывать на завтра то, что можно отложить на послезавтра!

— Ага, а послезавтра как раз будет занятие у Яркана!

Снова смех.

— Интересно, а он тоже поедет в столицу?

— Вряд ли. Каждый год он возвращается на родину, в Сахру Ульмовти.

— А вдруг на этот раз его прибьют те самые фидаины, жители пустыни? — с надеждой воскликнула одна из подхалимок.

— Было бы здорово! — ответила Грачева, и наконец-то скрылась со своей компанией за поворотом.

Невольно вспомнила, как Ярослава заставила замолчать свою подругу, нелестно отозвавшуюся об Артемие Круторогове. Несмотря на недовольство, у нее было достаточно благородства и здравого смысла, чтобы не оскорблять попечителя. От Нины такого ожидать не приходилось. Вся в своего отца.