Кровные узы

— Ты ничего не докажешь! А завтра назначат нового регента! Вот и всё! — Барон буквально выкрикнул это, рванул ворот и надолго приложился к кубку.

Я дождался, пока он напьётся вина и повторил:

— Я здесь не за тем, чтобы давить на тебя. Вся эта грызня за власть меня нисколько не волнует. Дело в Бенедикте. Точнее — в его смерти.

Карл хмуро уставился на меня и спросил:

— Что с ней не так? Он просто умер и всё!

— Ничего в этом мире не случается просто так, — парировал я, уводя разговор в нужную мне сторону. — Взять хотя бы тебя. Ты от смерти Бенедикта только выиграл. Теперь не нужно с ним делиться. Так?

Барон вскочил из-за стола, опрокинув кубок с вином.

— Да ты! Ты! — Он подавился словами от злости, но сразу взял себя в руки и уже спокойно произнёс: — Мы были с ним как братья! А ты не появлялся здесь несколько лет и смеешь разбрасываться такими обвинениями? Смешно!

— Я никого ни в чём не обвиняю. Просто хочу знать, что произошло.

— Не знаю! — резко бросил Карл, но вино развязало ему язык и ограничиться одним лишь этим утверждением он не смог. — Я меньше других был заинтересован в его смерти! Да, приходилось делиться, но я был за Бенедиктом как за каменной стеной! А теперь я могу потерять всё! Всё, понимаешь ты это?! И друга я уже потерял…

Я кивнул, соглашаясь с его словами.

— Хорошо, — вновь кивнул я, не без труда поддавив тяжёлый вздох. — Хорошо. Ещё два вопроса, и я уйду.

— Убирайся, Кейн, — устало плюхнулся в кресло барон. — Видеть тебя не могу.

— Два вопроса, — повторил я. — Ответь на них, и я гарантирую, что тебя больше никто не побеспокоит.

— Слово? — нахмурился Карл.

— Слово, — подтвердил я.

— Спрашивай.

— С каким кланом договорился Бенедикт на той стороне реки?

Барон замялся, переглянулся с рыцарями, но всё же ответил:

— С кланом Бегущей воды.

Я кивнул и улыбнулся.

— Где прячется их посланник?

Карл шумно засопел, раздувая крылья носа; рыцари начали понемногу выдвигаться из-за стола.

— Давайте не будем всё усложнять, — прищурился я, ловя каждое их движение.

Хоть меч с кинжалом и пришлось сдать караульным на входе, но княжеский перстень и нож в сапоге остались при мне, а убойная доза чёртового корня наполнила тело необычайной лёгкостью. Мир стал чётким и понятным; казалось, я мог предугадать любое событие, прежде чем оно произойдёт.

И действительно — мог.

Барон выдохнул и поднял руку, призывая всех оставаться на своих местах.

— Зачем тебе это? — спросил он, не отрицая прибытия в город эльфа.

— Хочу спросить, что знают о смерти Бенедикта длинноухие, — легко соврал я.

— Откуда им знать?

Я пожал плечами.

— Ты ведь в любом случае ничего не теряешь, ведь так? Они отправили посланника на свой страх и риск. Правильно?

— Эльф так важен для тебя, что ты готов удержать на поводке Свори?

— Поверь, он тебя больше не побеспокоит.

Карл какое-то время взвешивал «за» и «против», потом поморщился и махнул рукой.

— Заброшенная мельница на Перекатном ручье. Эльф там.

— Благодарю. — Я последний раз затянулся, взглянул на погасшую трубку и поморщился. — Ну что за дрянь? Совсем не цепляет!

Трубка отправилась в камин, туда же я зашвырнул склянку с измельчённым чёртовым корнем, и по комнате немедленно распространился густой запах дурмана. Никто не обратил на это никакого внимания; взгляды всех присутствующих были прикованы ко мне.

Я не стал испытывать терпение рыцарей, встал и едва не уселся обратно, когда закружилась голова. Но всё же пересилил себя и, неестественно чётко печатая шаг, отправился на выход. Поначалу ждал окрика или удара в спину, а на улице долго ёжился в ожидании шелеста стрелы или резкого щелчка арбалетной тетивы, но ничего не произошло.

А потом свежий воздух прочистил голову, и я рассмеялся над собственными страхами.

Убивать меня? На кой чёрт?

Угрозы я для барона не представлял, а папа, как бы мы ни относились друг к другу, вряд ли обрадуется известию о безвременной кончине ещё одного сына.

Мне хотелось в это верить…

4

Вывернуло меня в получасе езды от охотничьего домика. Тошнота подкатила как-то вдруг; я буквально вывалился из седла и скорчился на обочине. Рвало желчью, но цвет был подозрительно-красный, будто с кровью.

Сразу закружилась голова, зазвенело в ушах, прошиб горячий пот. От слабости задрожали руки и ноги; я отполз подальше от лужицы рвоты и уселся на мёрзлую землю, вдох за вдохом проталкивая в лёгкие морозный осенний воздух.

Какое-то время я балансировал на грани беспамятства, а потом организм переборол дурман, и мне удалось забраться в седло. Поначалу пустил лошадь шагом, опасаясь свалиться на землю, но чем дальше, тем уверенней становились движения.

Курительная смесь господина Улыбчивого не смогла прикончить меня.

Но то — меня…

Я недобро рассмеялся и остановил лошадь у попавшегося на пути ручья. Взломал намёрзшую у берега корку льда и напился воды — такой холодной, что немедленно заломило зубы. Потом умылся, насухо вытер ладони и натянул перчатки.

Бушевавшее внутри пламя угасло, стало зябко.