Кровные узы

Я находился на самом краю Ведьминой плеши.

Через дорогу, сразу за обочиной, снега уже не было — землю там, казалось, подогревал огонь преисподней. И он же уродовал и иссушал траву, кусты и деревья. Скукоженные, перекрученные, с чёрными зловещими листьями и острыми шипами они напоминали страшных монстров, тщетно пытающихся пробудиться от летаргического сна.

Густав висел на сухом дереве, примотанный к толстым ветвям и стволу крепко-накрепко, без всякого шанса освободиться.

Набрать хворост и обложить им лишённый коры ствол много времени не заняло, и я уже второй час сидел на телеге, хлебал вино, зябко ёжился да поглядывал в сторону заходящего солнца. А ещё изредка подкидывал дрова в разведённый неподалёку от дерева костёрок.

Густав был плох. Последний удар оказался слишком силён, компаньон брата то приходил в себя, то вновь впадал в забытьё, но происходящее не осознавал даже в редкие минуты просветления.

Он говорил. Говорил, говорил и говорил. Без остановок.

А я сидел и слушал.

— Бенедикт и Карл, ты же помнишь, мы всегда держались вместе. Но они были удачливы, им всё с ходило в рук. Попадало всегда только мне. И зачем только Бенедикт потащил меня в Ведьмину плешь! Сам он был словно заговоренный, никто из демонов его даже не замечал, а меня поцеловала луна. Знаешь, какая она? Холодная! Холоднее льда, много-много холоднее. Она совсем заморозила меня, я просто хотел согреться! Первый раз всё вышло случайно. Служанка, кажется, это была служанка, осталась провести со мной ночь, а к утру она была мертва. И я не мог ничего с собой поделать! Я пытался! Честно, пытался! Я уходил от дворца, уходил из города. Не хотел, чтобы кто-нибудь пострадал. Но луна была сильнее. А мне было так холодно…

Густав посмотрел на меня единственным глазом.

— Ты знаешь, что такое настоящий холод, Кейн? Нет, ты не знаешь. И даже так я боролся. Я бы справился, да — справился! — но Бенедикт вновь и вновь тащил меня в Ведьмину плешь, и с каждым разом мне становилось всё хуже и хуже. Я хотел сознаться ему, но не мог. Умолял не брать с собой, а он только смеялся. «Ты нужен мне, Густав» — говорил он. — «Ты мой талисман». В полнолуние было хуже всего. Я терял над собой контроль, поутру почти ничего не помнил. С ужасом узнавал детали. Это было даже хуже холода. Я хотел покончить с собой! Правда, хотел! И не смог. А в тот вечер зашёл к Бенедикту сказать, что никуда не поеду. Но он опять рассмеялся. Он просто рассмеялся! Тогда на нём не было перстня, мерзкого перстня, резавшего меня своими тенями! И я не сдержался! Я лишь потянулся к нему, слегка дотронулся! А он умер! Я не виноват! Я не хотел!

— Ты не виноват, — подтвердил я и вновь хлебнул вина.

— Отпусти меня, Кейн, — попросил Густав и в голосе его послышались заискивающие нотки. — Отпусти. Мне холодно…

— Уже скоро. Скоро я отпущу тебя, но сначала хочу кое с кем поговорить.

— И с кем?

— Не с тобой.

Густав надолго замолчал, а потом чужим скрипучим голосом спросил:

— Ты ведь не отступишься, нет? Не пожалеешь простака? Не дашь ему справиться с собственной слабостью?

Уцелевший глаз теперь сиял расплавленным серебром, только не раскалённым, а холодным. Лунным.

— Не отступлюсь и не дам, — подтвердил я, отложив баклажку с вином. — Что ты за тварь?

Овладевший душой Густава демон визгливо рассмеялся.

— Владыка луны! Зови меня так.

— Не думаю, — покачал я головой.

Демон задёргался, но не сумел высвободиться и зашипел:

— Что тебе в имени моём? Имя мне — легион! Скоро мы захватим этот мир и оставим от него лишь пыль, прах и страдания!

— Мечты, мечты…

— Мечты? — прохрипело глоткой библиотекаря потустороннее существо. — А как тебе шутка, которую я сыграл с твоим братом? Его защищало кольцо, но я затаился в этом простаке и не зря. О нет, совсем не зря. Жаль, не удалось сыграть такую шутку с тобой. Очень жаль…

Я соскочил с телеги и встал напротив демона.

— Думаю, я услышал всё, что хотел.

— Постой! — заторопился тот. — Постой, не спеши! Давай заключим сделку! Я расскажу тебе, что открыло нам дорогу в этот мир и ничего не утаю. Этого больше не знает никто!

— Так себе сделка, — фыркнул я, сбил крышку с бочонка масла и принялся поливать им хворост.

— Ты блефуешь! — оскалился демон. — Ты торгуешься! Тебе хочется сделки! Иначе ты не стал бы сидеть здесь на морозе!

— Я ждал, пока ты проявишь себя, тварь, — покачал я головой. — Ничего не имею против Густава, ему просто не повезло. Но тебя я спалю. Ты не вернёшься в ад. Ты исчезнешь здесь и сейчас. Навсегда!

— Нет! — завизжал демон, но я не стал его слушать.

Пылающая головня из костра упала в хворост, и в один миг пламя взвилось до самого неба.

Визг? Визг затих не скоро.

К этому времени я даже успел согреться.

На тлеющем дереве ещё дымилось обугленное тело, когда я уселся на телегу и взмахнул вожжами.

— Но! Пошла!

Коняга потрусила прочь, ей хотелось поскорее убраться отсюда. Мне тоже.

От вони горелой плоти мутило, и я с отвращением зашвырнул полупустую баклагу в кусты. Вина не хотелось.

Ничего больше не хотелось.