Кровный враг (ЛП)

Ободренный ее словами и улыбкой, он поцеловал ее в соблазнительно приоткрытые рубиновые губы. Её дыхание было подслащено мёдом и кориандром. Страсть переполняла их обоих, и они дернули шнуры одежды друг друга. Блестящий шелк и грубая коричневая шерсть смешались вместе на полу часовни, образуя своего рода кровать, на которой они с нетерпением изучили тела друг друга. Луциан снял последнюю льняную сорочку с головы и плечей Сони и воспользовался моментом, чтобы насладиться ее обнаженной красотой во всём её великолепии. Ее кожа цвета слоновой кости была чистой и безупречной. Ее надушенное тело пахло лавандой. Светло— жёлтые волосы были разбросаны под головой, как золотой ореол.

«Твоя кожа такая теплая», — удивилась она, водя рукой по его груди, — «Как пылающий очаг зимней ночью «.

«А у тебя такая прохладная и освежающая, как горный ручей», — сказал он ей, ложась рядом. Его руки нашили её грудь, и он поцеловал её страстней, наслаждаясь чувством прикосновения к ней внутри и снаружи.

Он знал, что то, что они делали, было запрещено. Что Виктор, несомненно содрал бы с него кожу живьём или того хуже, если бы узнал. Но Луциана это не волновало. Все, что имело значение, это то, что наконец— то его возлюбленная Соня была в его руках: «Я бы с удовольствием обменял вечность на это мгновение».

Там, в гниющей святости старой часовни, они занимались любовью на разбросанной одежде. Он взял ее нежно, лицом к лицу, а не грубым ликаньим способом. Ее тонкие клыки впивались в его плоть, никогда полностью не прокусывая кожи. В конце концов, их соединенные тела достигли пика экстаза, две пары глаз ярко светились в темноте.

***

Колокол пробил пять раз, отрывая их от блаженного сна. Соня села в тревоге. «Я должна идти!» — воскликнула она.

«Остальные скоро проснутся, и я должна вернуться в свою комнату до захода солнца». Она поспешно собрала свою разбросанную одежду». Сорен проверяет меня каждый вечер в обязательном порядке, чтобы обеспечить мою безопасность, как он говорит». Разочарование слышалось в её голосе. «Он сделает все, чтобы вернуть благосклонность моего отца».

Луциан знал, что она не ошибалась. Как бы ему хотелось удержать Соню и никогда не отпускать, но в целях их безопасности об их свидании никто не должен был узнать. Он спешно помог ей одеть платье, даже предложив ей золотую ленту, которую она использовала, чтобы связать посланный ему свиток. «Для ваших волос, миледи», — предположил он.

Соня тихо засмеялось. Она перестала зашнуровывать переднюю часть своего лифа и озарила его озорной улыбкой. «Я думаю, друг Луциан, что после того что только что произошло между нами, может ты наконец готов называть меня по имени».

Он улыбнулся ей в ответ. Его кровь забурлила в жилах при вспоминании о недавней близости. «Тут может быть что— то, что вы говорите... Соня».

«Так гораздо лучше», — сказала она. Она кивнула головой на полоску золотого шелка в его руке. «Сохрани ленту. Носи её тайно при себе, как знак моей вечной любви».

«Я всегда буду дорожить этим», — заверил он ее.

Соня посмотрела на себя. Помятое платье из парчи восстановило ее скромность. Она тщетно попыталась разгладить складки ткани ладонью, а затем сунула ноги в остроконечные туфли. «Проверь дверь», — прошептала она.

Луциан покорно прокрался к входу. Чуть— чуть приоткрыв тяжелую дверь, он выглянул в коридор. К его облегчению в зале было также безлюдно, как и раньше. Ведь что за дела должны быть у любого вампира или ликана, чтобы посетить заброшенную часовню?

«Путь свободен», — сказал он ей, — «Скорее».

Он открыл дверь достаточно широко, чтобы позволить ей проскользнуть мимо него. «Я последую позже», — пообещал он, — » чтобы никто не видел нас вместе».

«Это мудро», — сказала она, задержавшись на пороге. Необходимо было спешить, но она остановилась в дверях, не желая или не в состоянии уйти.

Луциан точно знал, как она себя чувствует.

Он глубоко вдохнул ее духи и последний раз нежно поцеловал ее, заставив себя отпрянуть от её губ. «Теперь иди», — призвал он хрипло, — «Ради нашей любви».

Она кивнула, тоже не в состоянии говорить из— за эмоций, и поспешила вниз по одинокому коридору. Луциан смотрел ей вслед, а затем отступил в часовню и закрыл за собой дверь. Он чувствовал истощение и наряду с ним веселье.

«В её руках», — думал он, — «я больше, чем просто животное. С ней я мужчина».

Голос, ноющий в глубине души, напомнил ему, что, на самом деле, ничего не изменилось. Соня по— прежнему должна выйти замуж за Николая через три месяца. Любовь ликана к вампиру и вампира к ликану никогда не будет принята сумеречным сообществом, к которому они принадлежали, и что их настоящее счастье, казалось, суждено было закончиться слезами.

Но сейчас Луциан решил не зацикливаться на таких вещах. Достаточно того, что он и Соня, наконец, нашли друг друга.

«Если мы уже достигли невозможного» —, рассуждал он,— «то кто может сказать, что будущее нельзя изменить?»

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ ЗАМОК КОРВИНУСА