Кровопролития на Юге

И вот, чтобы перетянуть Ролана на свою сторону, он пустил в ход всевозможные угрозы и посулы, и как только одна попытка терпела неудачу, он тут же предпринимал следующую. На миг появилась надежда склонить Ролана к соглашению с помощью некоего Журдана де Миане, его большого друга, предложившего себя в качестве посредника, но и тот потерпел неудачу, подобно всем остальным: Ролан ответил решительным отказом, и стало ясно, что от уговоров следует перейти к иным мерам. Голова Ролана еще раньше была оценена в сотню луидоров, теперь эту сумму удвоили.

Три дня спустя один молодой человек из Юзеса по имени Маларт, пользовавшийся полным доверием Ролана, написал г-ну де Парату, что генерал рубашечников с семью или восемью своими офицерами должен остановиться на ночлег в замке Кастельно вечером 14 августа.

Де Парат немедленно отдал распоряжение и приказал Лакосту-Бадье, командиру второго шаролезского батальона вместе с двумя ротами сен-серненских драгун и всеми офицерами, у которых были хорошие лошади, к восьми часам вечера приготовиться к вылазке, о цели которой он им не сообщил. Лишь в восемь часов они узнали, что им предстоит предпринять, и с такой поспешностью пустились в путь, что через час уже завидели замок Кастельно; им пришлось остановиться и спрятаться, чтобы не явиться слишком рано и дожидаться, пока Ролан ляжет.

Напрасны были их опасения: вождь рубашечников, привыкший полагаться на своих людей, как на самого себя, лег спать без опасений, понадеявшись на бдительность одного из офицеров по имени Гримо, который стоял на часах на башне замка. Но Лакост-Бадье и его драгуны, ведомые Малартом, пробрались по узкой тропинке к самому подножию крепостной стены так, что их почти невозможно было заметить; Гримо обнаружил их слишком поздно, когда замок оказался обложен со всех сторон. Гримо тут же выстрелил из ружья и закричал: «К оружию!» Ролан, разбуженный криком и выстрелом, спрыгнул с кровати, одной рукой схватил одежду, а другой — саблю и бросился в конюшню. На пороге спальни он наткнулся на Гримо, который, не думая о собственном спасении, прибежал позаботиться о спасении своего предводителя. Они поспешили в конюшню, чтобы взять лошадей, но трое их людей — то были Маршан, Бур дали и Бейо — оказались проворнее: они забрали самых лучших коней и, вскочив на них прямо без седел, ускакали через главные ворота, прежде чем драгуны успели их схватить. Остальные лошади были много хуже: драгуны легко бы их нагнали, поэтому Ролан предпочел бегство пешком, позволявшее отказаться от больших дорог и искать укрытия в каждом овраге, под любым кустом. Итак, он вместе с пятью оставшимися при нем офицерами бросился к калитке на задах, выходившей в поле; но пока в главные ворота врывались драгуны, замок оцепили другие войска; беглецы попали в засаду и вскоре оказались окружены. Тогда Ролан отшвырнул одежду, в которую не успел облачиться, прислонился спиной к дереву, выхватил саблю и стал грозить тому храбрецу, будь он офицером или солдатом, который оказался бы отважнее прочих и попытался бы его схватить. На лице у этого человека запечатлелась такая отчаянная решимость, что, хотя он один, полуодетый, бросил вызов целой толпе, нападающие на миг заколебались и никто не отваживался к нему приблизиться. Но тут в тишине прозвучал выстрел; рука Ролана, простертая к недругам, опустилась, сабля, угрожавшая им, выпала из его пальцев, колени ослабели, тело, опиравшееся на дерево, еще мгновение держалось на ногах, мало-помалу оседая. И тут Ролан, собравшись с силами, воздел обе руки к небу, словно призывал Божью кару на головы убийц; но он уже не мог вымолвить ни слова и упал мертвый.

Пуля, пущенная драгуном по имени Суберан, попала ему в грудь и сразила его насмерть.

Как только Майи, Гримо, Кутро, Герен и Рессаль, пять офицеров-рубашечников, увидели, что их вождь умер, они, не думая более о сопротивлении, сдались, как малые дети.

Тело Ролана с триумфом перевезли в Юзес, а оттуда в Ним, где над мертвецом устроили суд, словно он был жив. Приговор гласил: выставить на публичное поношение, а затем сжечь на костре. Решение было приведено в исполнение со всеми подробностями, кои в одних поселяют вечную память о казни, а в других — вечную память о мученике; затем прах его был развеян по ветру.

Вскоре за этой казнью последовала казнь пяти офицеров: их приговорили к колесованию и привели в исполнение приговор над всеми одновременно. Но смерть эта вместо того чтобы устрашить протестантов, напротив, укрепила их дух: все пятеро вынесли пытку с твердостью и даже весело, чем поразили всех, в особенности тех, кто не видел прежде, как умирают рубашечники.

Маларт раболепно принял две сотни луидоров, кои были ему обещаны. Доныне в тех краях его имя произносят наравне с именем Иуды.