Круче не бывает

Ну вот, и язык развязался.

– Ты? Очень сильно женщин обижал? Не верю.

– Я очень жестоким был… Очень-очень. Самому за себя противно… Может, я за это и наказан, – хлопнул он себя по культе. – И ногу потерял, и все остальное. Может, оно и правильно… А ведь это Егор твой виноват. Он должен был жгут снять, а не снял… Но ведь он тоже наказан? Его нет, а ты со мной… Только я не знаю, хорошо это или плохо.

– А почему это может быть плохо?

– Потому что ты можешь меня предать.

– Ну, еще могу…

– Что значит, еще?

– Мы же еще никто друг другу. Но если ты скажешь, что хочешь со мной жить, я буду твоей. Потому что сама хочу с тобой жить…

– Я хочу быть с тобой.

– Очень хорошо. Сегодня вечером накроем стол, сыграем гражданскую свадьбу. На законную жену я не претендую. Мне и так хорошо…

– Ну, я бы на тебе по всем законам женился, – понесло Павельева.

– И как ты это себе представляешь? Паспорта в загс понесем, а там ориентировка на меня. Здрасьте – приехали.

– Потом распишемся. Когда я освобожусь.

– Откуда ты освободишься? – недоуменно глянула на него Ася.

– Из мест не столь отдаленных… Я же с тобой был, когда твой бывший тебя отравить хотел. Я же видел, как он тебе в чашку что-то подмешал. Я решил, что это яд, незаметно поменял чашки, он дуба дал…

– Но тебя же там не было! – Ася взбудораженно смотрела на Юру.

– А кто докажет?

– Ну, я не знаю. Отпечатки какие-то должны быть…

– А руки у меня мерзнут, поэтому я в перчатках хожу…

– Да ладно тебе! – С натянутой игривостью Ася легонько толкнула Павельева в плечо.

– Что ладно? Нормально все. Мне много не дадут. Я же не мог точно знать, что в чашке отрава? Не мог. Может, Толик просто сахарку добавить решил, а я просто перестраховался. Если бы я хотел его убить, но у меня таких мыслей не было. Ну, припишут неумышленное убийство, за это дадут года два-три… Я же раньше как думал, когда сидел. Вот отсижу, вернусь и такого жару бабам задам… А в этот раз я о тебе думать буду. Домой вернусь, а там ты меня ждешь, эта мысль меня греть будет…

– А если не буду ждать?

Павельев закрыл заслезившиеся вдруг глаза. Открыл душу и получил плевок. Что ж, сам виноват.

– Если я сама сяду?

– За что?

– Ну, не знаю… Егора убили, а я как бы соучастница…

– Ты же не заставляла его убивать?

– Нет, конечно… А еще я с деньгами скрыться пыталась. Я же их в полицию должна была сдать.

– Не было никаких денег. Не было!

– Да их и так нет…

Юра хотел сказать, что деньги есть, и ему с них причитается доля, как вдруг залаял Тамерлан. Учуял пес, что к дому кто-то подъехал, но тут же успокоился, признав своего. Уж не Макс ли это пожаловал?

Павельев поднялся, подошел к окну и увидел стоящий за воротами внедорожник «Мерседес», возле которого стоял, оглядываясь по сторонам, Макс. То ли каких-то людей он боялся, то ли дождь его пугал, который стих, но мог начаться снова.

Юра спустился вниз, открыл ворота, пожал брату руку, обнял его, как водится в таких случаях.

Макс быстро и мелкими порциями втянул в нос воздух.

– Что-то духами женскими от тебя пахнет. Или показалось?

– Может, показалось, может, нет?

– Ася где?

– В доме.

– А почему не в подвале?

– Я что, оправдываться перед тобой должен? – покосился на брата Юра.

– Ух, ты! Надо же как заговорил? А-ну, давай, колись, что там у тебя с Асей?

– Ничего.

Юра и сам ощутил собственное смущение, и Макс не мог его не почувствовать.

– Ты что, влюбился?

– Ну, не влюбился… У тебя что, машина новая?

– Новая. Старую со всех сторон засветили… – Макс поднял голову, глянул на темное небо. – Дождь начинается.

Он сел в свой джип, заехал во двор, но выходить не стал. Юра закрыл ворота, забрался к нему в машину.

– Меня менты на камеру сняли, когда я за Асей ехал. Знают они, что я за ней следил. Знают, но доказательств нет. Мурыжили они меня, про Асю спрашивали, про деньги, все такое. Помурыжили и отпустили. Ощущение появилось, что они меня под колпак взяли. Я даже маячок у себя под бампером нашел. Следят за мной менты. Поэтому новую машину взял, она без маячков. Ночью к тебе поехал, чтобы «хвоста» не привести… Я так понял, ты с Асей тут не скучаешь? – усмехнулся Макс.

– Не твое дело.

– Ну, ты даешь, брат! Как это не мое? Меня твои дела с ней касаются в первую очередь. Меня же менты первого закроют, если найдут ее здесь.

– Не закроют.

– Ты уверен? – Макс глянул на старшего брата с надеждой.

– Я у нее дома в Битово был, а потом сюда ее забрал. Она здесь по собственному желанию.

– А она это подтвердит?

– Думаю, что да.

– Индюк тоже думал…

– За словами следи.

– Извини… У вас что, серьезно?

– Надеюсь… У тебя как?

– Да никак… Ты думаешь, как менты до меня добрались? Спалили меня менты, когда я в танк за камнями полез. Татуировка у Сошникова была, танк там изображен. Танк на столе с высокими ножками. Я подумал, что стол – это пьедестал в парке Победы, ну, а танк – это танк. И полез в него. А там ничего. Ничего, кроме статьи за вандализм…

– Может, плохо искал?

– Да нет, не мог там Сошников ничего спрятать. Не имелось у него в девяносто седьмом году таких возможностей, какие у меня есть сейчас. Не было у него автогена, чтобы срезать люк. Да и не срезался люк…