Круче некуда

Курц решил, что эта маленькая победа совершенно бесполезна, поскольку, в любом случае, здесь не с кем поговорить, если, конечно, не побеспокоить тех, с кем он не то что разговаривать – даже видеться не хотел. В стрип-клубах он, по крайней мере, знал некоторых девочек. Он засунул револьвер за пояс и направился к выходу. В этот момент в дверях появился другой громила, раза в полтора крупнее Карапуза. На этом чудовище в человеческом обличье красовался мешковатый костюм и голубая рубашка с белым воротничком, углы которого торчали в стороны. И волосы он, похоже, укладывал при помощи бутербродного масла.

– Ты Курц? – буркнул здоровяк.

– Вот дерьмо, – отозвался Курц. Люди Гонзаги все-таки нашли его.

Здоровяк указал большим пальцем на дверь позади себя.

Курц шагнул в сторону бара. Чудовище покачало головой почти печально и последовало за ним. Клубные мероприятия, видимо, на время переместились в другую комнату. Громила даже не глядел в ту сторону.

– Ты пойдешь сам или тебе помочь? – спросил здоровяк.

– От помощи не откажусь, – сказал Курц, убирая очки в карман куртки.

Подручный Гонзаги улыбнулся. Он явно был не прочь подраться. Надев на пальцы кастет, он пошел на Курца, расставив руки в стороны, словно горилла. Его взгляд был прикован к повязке на голове Курца и намерения были ясны, как день.

– Хэй! – крикнул бармен. – Займитесь этим на улице.

На долю секунды обезьяний взгляд сместился на бармена, но Курцу хватило времени, чтобы вытащить револьвер и со всей силы стукнуть им в скулу противника.

Подручный Гонзаги поглядел на него с удивлением, но устоял на ногах. Бармен вытащил из-под прилавка обрез, сделанный из гладкоствольного ружья.

– Брось! – крикнул Курц, наставив револьвер на бармена. Тот выполнил приказание.

– Откинь его ногой! – велел Курц. Бармен пнул ружье ногой, отбросив его в сторону.

Громила все еще стоял на месте. На его лице застыла легкая, слегка озадаченная улыбка, будто он мог о чем-то задуматься. Курц треснул его ногой в пах, дождался, пока нервные импульсы доползут до тупого мозга, и ударил коленом в лицо, когда громадная туша бандита медленно согнулась пополам, осознав, что ей очень больно.

Мужчина на мгновение выпрямился, тряхнул головой и ничком упал с грохотом, достойным опрокинувшегося игрового автомата.

У Курца болела голова, и он чертовски устал. Поэтому он еще раз пнул ногой упавшего громилу по голове, а потом под ребра. Ощущение было такое, будто под ногой оказался сначала шар для боулинга, а потом мешок с салом весом килограммов в сто тридцать.

Слегка прихрамывая, Курц пошел к двери в задней стене бара, продолжая сжимать в руке револьвер.

На внутреннем дворике пахло мочой и наркотой. Глаза, не прикрытые очками, болезненно среагировали на яркий солнечный свет. Курц моргнул, и это было последнее, что он успел сделать. В пятнадцати метрах от него стоял огромный черный лимузин, перегораживавший выход на Делавэр стрит. Его мотор работал на холостых. Противоположный выход загородил „Линкольн Таун Кар“.

Два человека, одетые в длинные черные пальто, абсолютно неподходящие к этому солнечному октябрьскому дню, навели пистолеты в грудь Курцу.

– Брось пушку, – сказал тот, что пониже ростом. – Двумя пальцами и медленно.

Курц подчинился.

– Залезай в машину, задница.

Мысленно согласившись с выданной ему характеристикой, Курц вновь подчинился приказу. И действительно, он самая настоящая задница.

Глава 8

– Вас тяжело найти, мистер Курц.

Лимузин ехал на запад. К северу от шоссе виднелись озеро и река. Следом за лимузином ехал „Линкольн“, набитый телохранителями Гонзаги. Курца затолкали на откидное сиденье рядом с мини-баром, напротив Тома Гонзаги. Рядом с шефом сидел телохранитель, судя по виду, самый умный из его подручных. Он небрежно держал в левой руке револьвер Курца. Правую руку он упер локтем в колено, наведя свой пистолет прямо в сердце пленнику. Второй телохранитель расположился на скамейке с мягкой обивкой справа от Курца, сложив руки на груди.

Когда Курц никак не отозвался на реплику Гонзаги, тот продолжил:

– Весьма странно было найти вас в таком месте, как „Членозабиватели“.

– Я услышал, что вы меня разыскиваете, и решил, что вас вполне можно повстречать именно в таком месте, – ответил Курц, пожав плечами.

Телохранитель, сидевший рядом с доном, взвел курок большим пальцем. Тома Гонзага покачал головой, слегка улыбнувшись, и положил левую ладонь поверх пистолета. Не сводя глаз с Курца, телохранитель аккуратно перевел курок обратно.

– Вы пытаетесь меня провоцировать, мистер Курц, – сказал Гонзага. – Хотя ума не приложу, зачем вам это в нынешних обстоятельствах. Вероятно, вы знаете о том, что мой отец сослал меня во Флориду восемь лет назад именно потому, что узнал о моей гомосексуальности.

– Я-то думал, что вы все сейчас предпочитаете термин „гей“, – откликнулся Курц.

– Нет. Лично я предпочитаю название „гомосексуал“, или „голубой“. Даже педераст, в крайнем случае.

– Правда в качестве рекламы?