Круг

В этом красивом доме, в окружении дорогих вещей Мину держится совершенно естественно — перед Анной-Карин как будто другая, незнакомая ей Мину.

Они идут по длинному коридору второго этажа. Одна дверь приоткрыта, и Анна-Карин заглядывает в ванную, где на стене висит старая карта Энгельсфорса. Глубокая ванна с маленькими ножками. Здесь Мину подверглась атаке демонов.

Мину показывает Анне-Карин свою комнату и закрывает за собой дверь.

Обои в желтую и белую полоску подчеркивают теплый тон лакированного деревянного пола. Красный плед небрежно накинут на кровать, а на ночном столике лежит большая книга по искусству. На книжной полке аккуратно — не иначе, как по алфавиту! — расставлены книги.

Зато на письменном столе Мину царит хаос. Стол завален учебниками и тетрадями, из-под которых выглядывает закрытый ноутбук.

— Значит, это был не Густав, — говорит Анна-Карин.

— Во всяком случае, не настоящий, — отвечает Мину. — Я имею в виду… Он не знает, что у него есть двойник.

Анна-Карин садится на кровать.

— Я рада, что это оказался не Густав, — говорит она. — Правда, теперь у нас нет ни одной зацепки.

Мину садится рядом с Анной-Карин. Ждет.

Анна-Карин не знает, с чего начать. Наконец она делает глубокий вдох и начинает с того, что ей кажется наиболее важным.

— Я хочу попросить прощения, — говорит она. — За то, что так надолго пропала.

Она косится на Мину. Темные глаза смотрят на нее серьезно.

Анна-Карин всегда немного боялась Мину. За ее неулыбчивый, почти сердитый вид. За требовательность и нетерпимость к ошибкам. За ее пронизывающий взгляд.

— Знаешь, тот несчастный случай, когда сгорел коровник, — начинает Анна-Карин. — Это был не несчастный случай.

Она рассказывает не так, как Николаусу. Умалчивает про маму и Яри, начинает только с пожара. Но признаваться все равно трудно, особенно тяжело говорить о том, как она поначалу не сопротивлялась, практически приветствуя свою смерть.

Когда она доходит до истории с дедушкой, из глаз снова начинают литься слезы. Анна-Карин быстро вытирает их тыльной стороной ладони. Ей не хочется, чтобы Мину думала, будто она пытается разжалобить ее слезами.

— Почему ты сразу ничего не сказала? — говорит наконец Мину.

Она сердится. Этого Анна-Карин и боялась. Ее мужество тут же улетучивается.

— Мне было стыдно. Мне не следовало заходить в коровник в одиночку.

— Когда ты сопротивлялась… Ты видела что-нибудь? — спрашивает Мину.

Анна-Карин не уверена, что понимает, о чем речь.

— Я не видела того, кто это сделал, — отвечает она.

— Понятно, а что-нибудь другое ты видела? Что-то странное в воздухе, например?

— Нет. А почему ты спрашиваешь?

Мину качает головой.

— Ладно, забудь, — говорит она.

Мину больше не кажется сердитой, и Анну-Карин охватывает такое облегчение, что она снова всхлипывает. Может, все-таки есть надежда, что ее простят?

— Мне не следовало использовать свою силу в школе. Ведь все предупреждали меня, — говорит она.

Мину морщит лоб.

— Как связаны твоя сила и ночное нападение?

— Тот, кто меня атаковал, наверно, заметил, что я владею магией. Николаус рассказал мне про магическую защиту. Если сейчас без защиты находишься ты, то я по идее должна быть вне опасности. Но тот, кто на меня нападал, знал, что я Избранница…

Анна-Карин замолкает. Переводит дыхание.

— Мне пришло в голову, — говорит она, — что тот, кто хочет нас убить, связан с тем же элементом, что и я. Ну, то есть он — ведьма знака земли. И я вроде как померялась с ним силой. И он почувствовал, что я ему не по зубам.

— Этот голос, — говорит Мину. — Ты тоже так делаешь, когда хочешь заставить других слушаться?

Анна-Карин чувствует, как краснеют щеки.

— Примерно. Но я никогда не управляла чужим телом.

Мину медленно кивает.

— Как ты думаешь, ты могла бы заставить другого человека поверить, что он видит то, чего на самом деле нет? — спрашивает Мину.

— Не знаю, — отвечает Анна-Карин. — Я никогда не пробовала.

— Если ведьма знака земли способна сделать что-то подобное, это может объяснить, почему Ребекка видела на крыше Густава. Тогда Густав был только иллюзией, а под ним скрывался кто-то другой… Но тогда не сходится…

Она смотрит прямо на Анну-Карин.

— Огонь. Ты уверена, что он был магический?

— Он начался внезапно и сразу в нескольких местах. И у меня было чувство, что…

— Но ведь ведьмы знака земли не способны вызывать огонь?

— Нет, — отвечает Анна-Карин.

Взгляд Мину делается отсутствующим и в то же время предельно сконцентрированным.

— Но Ребекка могла это сделать, — говорит она как будто самой себе. — И она смогла бы заставить дверь коровника захлопнуться.

— Что ты имеешь в виду? В каком смысле Ребекка?

Мину открывает ящик ночного столика, достает записную книжку, с которой, кажется, никогда не расстается, и начинает ее листать.

— После того как ты и Ида пережили смерть Ребекки, ты упомянула, что перед самой смертью с ней что-то случилось. Как будто ее выжгло изнутри.

Анна-Карин кивает. К этому воспоминанию она предпочла бы не возвращаться.

— А вдруг убийца забрал магию Ребекки? — продолжает Мину.