Круг

Он ворочался в постели. Крутился, пинал ногами и без того скомканное одеяло, мычал. Ему снился сон. Нет, не сон, а позабытое прошлое, когда Антон был молод и предавался мечтам, был опьянен жизнью и предвкушал свои победы. В те времена он, как и большинство искал свой путь. Ему нравилось многое и многое он пробовал, но в основном все оказывалось пустышкой. Лишь одно по-настоящему зажигало свет в душе и делало его счастливым – стихи. Он с упоением придавался сочинительству и не жалел на это ни дня, ни ночи, забывал про еду, а когда отрывался от своего блокнота, то не чувствовал ни усталости, ни голода, а лишь теплую радость, заполняющую его. В те моменты, ему казалось, что жизнь наполнена смыслом, а мир как никогда прекрасен.

Поначалу Антон остерегался питать надежды. И вот однажды решился зачитать свои творения близким. Какой же восторг встретил он в их глазах, искренний, не поддельный. Этот восторг придал храбрости. Он всерьез увлекся сочинительством и решил, что непременно сможет дать жизнь своему творчеству, подарить миру стихи и песни, главное найти тех, кто сможет помочь ему в этом. Несколько месяцев он не прекращал попыток. Провал за провалом и снова провал. Юноша продолжал пытаться. Каждый раз он подавал кинжал и распахивал душу, готовясь к новому удару.

В одну долгую ночь, когда Безвольнов все никак не мог уснуть и от нечего делать крутил между пальцами отцовский стеклянный шарик, в голове вдруг сами собой возникли слова, сплелись в узорчатые фразы, а затем сложились в стихотворение, которому добавить бы нот и превратить в песню, что зазвучит в сердцах других людей. Да, он написал нечто особенное. В этот раз, Антон никому не открывал прекрасный плод своего творчества, но и без того чувствовал, что еще никогда у него не было большей причины для того, чтобы гордиться собой. Он был уверен, что теперь-то все обязательно получится…

И вот, он стоит на мосту. Внизу звенят изумрудные косы реки, в которых сверкает солнце, а в голове звучит фраза: «к сожалению, мы не можем предложить вам сотрудничество…» Злость разъедала его. Ему казалось, будто с ним сыграли жестокую шутку: сначала заставили поверить в себя, а потом растоптали мечту. Он решил оставить попытки. Боль от несбывшихся надежд была сильнее, чем выбрать чуждую ему, обыкновенную жизнь. Так ему казалось. Антон достал свой блокнот и принялся вырывать свои сочинения, одно за другим, выбрасывая их точно мусор в воду. С каждым выброшенным листком, ему казалось, что это не стихи летят вниз, а его собственные крылья, отрезанные им самим же. Остался последний. Безвольнов вырвал и его. На секунду он замялся, перевел дух, а потом сделал с ним то же, что и со всеми остальными – сжал и кинул в зеленые волны чистой реки. Больше ничего не осталось. Белоснежные страницы блокнота, хранящие в себе родные строки, писанные не рукой, а душой, медленно растворялись среди камней и воды.

Он проснулся. Сердце так и заходило бешенным стуком, но не оно его тревожило. Антон потянулся и стал ощупывать лопатки: он был почти уверен, что ощутит кровоточащие раны. Конечно же, ничего подобного не могло быть. Он смахнул ладонью остатки сна с примятого лица, встряхнул полысевшую голову и поплелся на кухню.

За окном было еще темно. Холод пронизывал до костей и уговаривал вернуться в постель, но с будильником не поспоришь – время собираться на нелюбимую работу.

– Всего три дня, а потом снова выходные, – уговаривал себя мужчина.

Сначала его это даже подбодрило, но потом внутри что-то щелкнуло, и он осмотрелся. Почему он здесь? Нет, разумеется, он помнил, как нашел эту квартиру по объявлению в соцсетях и как договорился об аренде, но он не понимал, почему находится именно в этой точке пересечения времени и пространства; как он допустил, чтобы сложилось так, как сложилось.

О жизни Антона Безвольного нечего рассказать. Она была точно такой же, как и сам Безвольнов, скучной и угрюмой, а все ее дни пугающе предсказуемы. Вот, например, проснувшись сегодня, Антон точно знал, что съест на завтрак яичницу, выпьет дешевый растворимый кофе, который по запаху больше напоминал не кофе, а жженый цикорий, наденет привычную одежду и отправится той же самой дорогой, что и в предыдущие семь лет, на работу, которую терпеть не мог. По истечении месяца таких унылых дней он получит зарплату. Да, это довольно радостный момент, когда счет на банковской карте растягивается и заманчиво подмигивает, призывая сразу же потратить его на что-нибудь эдакое для души, вроде фастфуда на вынос и пива, а может чего и покрепче, и уже только потом платить по долгам и счетам, чтобы с нового месяца начать все сначала. Все по кругу. И неважно за окном зима или лето, дождь или солнце, но в семь утра, по звонку будильника, все снова повторится. Тоска.