Круг

— Ты знаешь, Неймат, необыкновенно чистый, высококачественный кафель, — сказал Джаббар. — Клянусь здоровьем Таиры и Суреи, на него невозможно наглядеться.

Он часто клялся здоровьем жены. В разговоре с Нейматом присовокуплял к ней и Сурею, а с Муртузом — Алю.

— Неймат, — сказала Сурея, — включи-ка магнитофон. Пусть послушают.

Неймат нажал на клавишу.

«…Ну, скажите что-нибудь».

— Это ты… — сказала Таира.

Неймат кивнул.

Послышался голос Суреи: «…Записывает?..»

— Джаббар, слышишь, это Сурея, — сказала Таира.

— Премило, — сказал Джаббар.

Послышался голос Суреи: «…Значит, я хочу ска…»

Посмеялись.

— Премило, — повторил Джаббар.

Когда Кармен сказала «Мурзик», все снова засмеялись.

— Услышит Муртуз Балаевич, возникнет неловкость, — сказал Муршуд. — Он будет шокирован.

Таира наклонилась к Сурее и что-то зашептала ей на ухо об Алиной семье.

Джаббар слушал внимательно и время от времени повторял:

— Премило.

Послышался голос Неймата: «…Если я еще раз увижу…»

Тишина.

Муршуд стал расспрашивать Джаббара о новой квартире. Неймат краем уха слышал:

— Туалет отдельно, ванная отдельно. Премило.

Когда прощались, Сурея сказала:

— Приходите завтра в три часа на обед. Просто так. Будут только свои.

Через некоторое время собрались уходить и Муршуд с женой. Сурея повторила приглашение.

— Ногами стучать или руками? — спросил Муршуд.

Сурея не поняла.

— Экая ты, лапушка, непонятливая, — сказал Муршуд. — Я спрашиваю, с полными руками приходить?

— Нет, нет, что вы! — сказала Сурея. — Как не стыдно!

…Она начала убирать со стола.

— Лучше будет, если Але ты сам позвонишь, — сказала она. — Ты же знаешь Муртуза: если позвоню я, еще обидится.

Неймат позвонил.

— Муртуз Балаевич, — сказал он, — очень просим вас пожаловать к нам завтра вместе с Алией-ханум. К трем часам. Нет, нет, просто так, все свои… Да нет, никакого события! Ей-богу, правда. Клянусь вам. — «Вот горе. Хоть анкету заполняй». — Да нет же, день рождения Кармен в апреле, Джильды — в ноябре, Нергиз — в мае, Суреи — тоже в мае. Мой? Право, не помню. Но не завтра… Так… всего хорошего.

Муртуз был фронтовым товарищем первого мужа Суреи. Может быть, поэтому он никак не мог примириться с Нейматом. Бедный Неймат выказывал ему всяческое почтение. Как-никак тот был намного старше и Неймата и Джаббара. Дородный, солидный, представительный. Седовласый полковник в отставке — Муртуз Муртузов.

Когда он надевал все свои ордена и медали, на груди не оставалось места, чтоб иголку воткнуть. Супруга была ему под стать — видная, красивая дама.

У них было двое детей — дочь Фирангиз и сын Спартак.

— Ладно, я пойду, — сказал Неймат, — завтра рано вставать.

В переднюю заглянула Мензер.

— Вы еще не легли? Ради бога, извините. Мы с Муршудом поспорили. Он говорит: там нет голоса тети Бики. Да буду я твоей жертвой, братец Неймат, дай я еще раз послушаю, своими ушами.

Неймат включил магнитофон.

— Когда кончится, нажмите вот здесь, — сказал он. И пошел в другую комнату. Услышал свой голос:

«…Ну, скажите что-нибудь…»

Разделся, лег. Погладил рукой висящую над кроватью карту, угадывая в темноте казахские названия: Каратау, Ахсуат, Аягуз…

Степи, поля, палатки… Он попытался представить себе все это. И задремал потихоньку. Сон затягивал его в теплый омут. В забытьи он услышал из другой комнаты свой голос: «…Если я еще раз увижу…»

Потом тишина и темнота сомкнулись.

Первым пришел Дадаш. Правда, Муршуд с женой пришли еще раньше, но они, соседи, не в счет. Дадаш всюду бывал один. Почему-то он никогда не выводил в свет свою жену.

— У тебя прекрасная квартира, — сказал он. — Особенно этот вид. Чудесная панорама.

Они стояли у окна и смотрели на город. Неймат давал пояснения:

— Вон верхушка Девичьей башни. Теперь взгляните направо. Вот так. Это музей Низами. Нет, кино с той стороны. Смотрите по направлению моего пальца.

— Дадаш Мамедович… — сказал Муршуд. Неймат познакомил его с Дадашем всего десять минут назад, но Муршуд уже успел узнать его отчество. Вообще у Муршуда была поразительная память. Он знал отчества всех мало-мальски видных людей.[17]

Дадаш не услышал обращения, и Муршуд повысил голос:

— Дадаш Мамедович, вы слышали, Хосрова Теюбовича перевели в Азпромсовет.

Еще одной особенностью Муршуда была необычайная осведомленность о переменах в официальных кругах.

Дадаш с минуту остолбенело смотрел на него.

— А кто такой Хосров Теюбович? — спросил он.

Муршуд был удивлен еще больше:

— Вы не знаете Хосрова Теюбовича? Ну, Годжаев, Хосров Теюбович! Одно время он работал прокурором в Шемахе, потом его перевели исполкомом в Маштаги. Сейчас я объясню вам, вы сразу вспомните. Его брат Аскер Сулейманов работает в Министерстве просвещения, Аскер Теюбович Сулейманов. Они родные братья, но фамилии у них разные. Вспомнили?

— A-а! Братец Черного Аскера?

— Верно, верно, — просиял Муршуд. — Его называют Черным Аскером. Так вот, Хосров Теюбович — его родной брат. Но они, кажется, не очень дружны.