Круг

Тот же самый музыкальный отрывок, «Kindertotenlieder», Юлиан Гиртман выбрал в вечер убийства своей жены и ее любовника… Мартен знал, что, закончив первичный осмотр, должен будет сделать несколько звонков, поговорить с разными людьми. Он не понимал ни как получилось, что на месте преступления задержали сына женщины, в которую он был когда-то влюблен, ни откуда там взялся диск с музыкой-напоминанием о самом опасном из убийц, но одну вещь знал твердо: расследование затрагивает его лично.

Они вернулись в Тулузу под проливным дождем к четырем утра и посадили Юго в одну из камер предварительного заключения на третьем этаже. Все камеры располагались напротив кабинетов, так что на допрос далеко ходить не приходилось. Решеток не было, их заменяло прозрачное закаленное стекло. Сервас взглянул на часы.

— Ладно, пусть отдохнет, — сказал он.

— А что дальше? — спросил Эсперандье, подавляя зевок.

— Время пока есть. Занеси часы отдыха в журнал и в протокол, проследи, чтобы парень расписался на полях, и узнай, не голоден ли он.

Сервас обернулся. Самира разряжала оружие в «баллистический колодец» — стальной помойный бак, бронированный кевларом. Во избежание несчастных случаев агенты проводили эту процедуру после каждого выезда на задание. В отличие от большинства коллег, Самира носила кобуру на бедре. Сервас находил, что это придает ей ковбойский вид. По имеющимся сведениям, она еще ни разу не пускала в ход оружие, но показывала превосходные результаты на стенде — не в пример ему самому. Сервас приводил в отчаяние своего инструктора, который считал, что майор не попадет и в слона при встрече в коридоре, и прозвал его Дардевилом. Сервас шутки не понял, и инструктор объяснил, что Дардевил — супергерой из комикса, прозванный Сорвиголовой. Наделенный фантастической интуицией, но… слепой. Сервас никогда не пользовался «баллистическим колодцем» — во-первых, потому, что, отправляясь на задание, через раз забывал взять оружие, а возвращаясь в отдел, просто запирал пистолет в сейф. Кроме того, большую часть времени его пушка оставалась незаряженной.

Сыщик прошел по коридору в свой кабинет. Предстояло заполнить кучу бумаг, что не улучшало ему настроения. Он подошел к окну, выходящему на канал: дождь поливал кирпичные донжоны, украшающие фасад здания, ночь уже побледнела, но до рассвета было еще далеко. Сервас увидел в стекле свое расплывчатое отражение, успел поймать выражение лица — и оно ему не понравилось. Он выглядел обеспокоенным и напряженным. И настороженным.

— С тобой хотят поговорить, — произнес голос у него за спиной.

Сервас оглянулся. Это был один из дежурных.

— Кто именно?

— Семейный адвокат. Он просит разрешить ему свидание с клиентом.

Майор нахмурился.

— Задержанный не требовал адвоката, а часы посещения прошли, — буркнул он. — И мэтру это известно.

— Все верно. Но он просит об одолжении. Сказал, что должен поговорить с тобой пять минут, и добавил, что действует по поручению матери.

Сервас задумался. Стоит удовлетворить просьбу адвоката или нет? Он понимал, какой ужас чувствует Марианна. Что она рассказала юристу об их отношениях?

— Где он?

— Внизу, в холле.

— Хорошо, я сейчас спущусь.

Выйдя из лифта, Сервас застал двух дежурных перед маленьким телевизором, спрятанным за полукруглой стойкой. На экране по зеленому полю бегали крошечные зеленые человечки в синей форме. Время было позднее, значит, давали повтор матча. Сыщик вздохнул, подумав об иронии момента: целые страны стоят на пороге гибели, четыре всадника Апокалипсиса — финансы, политика, религия и истощение ресурсов — заставляют людей суетиться, но муравейник продолжает суетиться на вулкане и пылать страстью к таким ничтожным вещам, как футбол. Сервас сказал себе, что в тот день, когда мир рухнет, уничтоженный климатическими катастрофами, крахом бирж, массовыми убийствами и мятежами, одни дураки будут забивать голы, а другие — еще более глупые — отправятся на стадион и станут за них болеть.

Адвокат сидел на стуле в пустом полутемном холле. Днем здесь всегда было полно народу. Никто не приходит в комиссариат ради удовольствия, у каждого своя боль, дежурные вынуждены сдерживать толпу отчаявшихся, разъяренных или напуганных людей. Но в этот час маленький человечек был один. Он сидел, поставив портфель на сведенные колени, и протирал очки в рассеянном свете ламп. А за окном по-прежнему шел дождь.

Адвокат услышал, как открылись двери лифта, вернул очки на нос и поднял глаза. Сервас знаком позвал посетителя, и тот пошел навстречу сыщику, протягивая ему руку. Рукопожатие вышло вялым, ладонь у юриста была прохладная и пухлая. Потом он решил поправить галстук — как будто хотел вытереть руку.

Мартен решил сразу перейти в наступление.

— Вы ведь знаете, мэтр, что вам здесь нечего делать. Юноша не просил о встрече с вами.

Шестидесятилетний коротышка-адвокат смерил его взглядом, и Сервас насторожился.