Круг двенадцати душ

Когда все уже оказались наверху под ивами и мокли под струями косого дождя, Киран собрался спуститься обратно.

— Разрыв нужно закрыть, — на ходу бросил он, но я схватила его за руку, вынудив остановиться.

Единожды пережив его смерть, поняла, что больше такого не выдержу. И не смогу стоять здесь, зная, что там внизу он снова рискует жизнью.

— Я с тобой, — произнесла на удивление твердо.

Киран явно хотел возразить, но, видимо, на моем лице отразилась такая непоколебимая решимость, что он передумал. Задержавшись на мгновение, припал к моим губам, и этот поцелуй был таким же отчаянным, как и все, что произошло в эту ночь. Как и все, что происходило в последние месяцы.

В зале стояла тишина. Пламя на свечах погасло, ветер стих, и лепестки роз устилали пол багровым ковром. Воронка все еще зияла в центре, но больше не втягивала в себя воздух, не выбрасывала всепоглощающий холод. Лишь тихо покачивалась — высокая и черная.

— Стой здесь, — велел Киран и двинулся вперед.

На сей раз я намеревалась его послушаться, но внезапно заметила у воронки светлый силуэт. Сначала один, а затем, совсем рядом, второй. Ева и Рэд смотрели на меня, поднимая руки в прощальном жесте. Две последние задержавшиеся на этом свете души уходили в иной мир. Призракам не место среди живых, и теперь, когда виновные в их гибели были наказаны, они обрели свободу. Сторм-Делл утратил над ними власть и, неохотно разжав смертельные тиски, отпускал.

— Подожди, — севшим голосом обратилась я к Кирану.

Тот остановился и, проследив за моим взглядом, все понял. Он не мог видеть этих призраков, но чувствовал их присутствие.

«Спасибо», — прочитала я по губам Евы и Рэда.

Подул легкий ветерок, подхватил их, и две легкие прозрачные фигуры перелетели за грань. На несколько мгновений чернота сменилась ослепительно-ярким светом, а затем, прямо на наших с Кираном глазах, разрыв стал стремительно затягиваться.

Оказавшись рядом, охотник обнял меня, и мы вместе наблюдали за тем, как воронка делается все меньше и меньше, а вскоре от нее остается лишь воспоминание. Проход в иной мир был открыт черной магией, но, пропустив заблудшие души, закрылся сам.

— Неужели все закончилось… — не то утвердительно, не то вопросительно проронила я, ощущая, как дрожит голос.

Вместо ответа Киран все-таки взял меня на руки, поцеловал в висок и понес прочь из этого жуткого места, где часовые стрелки навечно замерли на двенадцати…

Когда мы снова вышли на поверхность, оказалось, что дождь усилился и над Сторм-Деллом разразилась неистовая гроза. В свете молний я увидела стоящих среди девушек Фиону и Банни, а еще… Бекки.

Едва мои ноги коснулись земли, я бросилась к ней, обняла и разрыдалась в голос, выплескивая все то, с чем жила долгие годы. Через слезы я избавлялась от печалей, по-настоящему прощалась с родителями и радовалась тому, что моим кошмарам наступил конец. Тому, что горничная — мой добрый, давний друг — выжила и теперь находилась рядом.

— Нам очень помогла Гретхен, — рассказал Киран. — В тот вечер мы сумели уйти от Дженкинса, но из-за раны я сильно ослаб. Она привела нас в свою хижину и вылечила.

Только он это произнес, как раздался оглушительный громовой раскат, которому предшествовала яркая вспышка. Мы обернулись в сторону особняка и увидели, как в него ударяет молния. Один раз, два, три… двенадцать последовательных ударов, пришедшихся на разные его части. Словно сами небеса прогневались и решили завершить то, что было начато много лет назад.

Вскоре из дома с криками выбежала Оливия, за которой семенила Джина, на ходу поправляющая накинутую поверх ночной рубашки шаль.

Сидя в одном из подъехавших к поместью экипажей, я смотрела на охвативший дом пожар и понимала, что теперь здесь останется только пепел. Должно быть, пройдет немало времени, прежде чем эта проклятая земля очистится. Слишком много ужасных смертей, слишком много искалеченных судеб. Но все когда-нибудь проходит.

Теперь я точно это знала.

Эпилог

Веранду небольшого, подаренного мне дядей домика заливал солнечный свет. Мы с Банни сидели за покрытым кружевной скатертью столом и наслаждались свежей выпечкой.

Начало августа выдалось очень теплым. Дни были длинными, наполненными стрекотанием сверчков и полетами пестрых бабочек. К нам залетал южный ветер, приносящий ароматы луговых трав и спелой вишни.

— Вкусно, — облизав пальцы, проговорила Банни и тут же потянулась за добавкой.

Наша новая кухарка готовила отменные пирожки, которые мы теперь ели так часто, что я боялась однажды не пролезть в дверь. Даже скупая на эмоции Банни не могла перед ними устоять и всякий раз мычала от удовольствия, уплетая их за обе щеки.

Удивительно, но Банни первой пришла в себя после пережитых кошмаров. Я же до сих пор вспоминала о них с содроганием. Но чем дальше, тем больше они меркли, и постепенно страшное прошлое вытеснялось светлым настоящим. Снов я больше не видела, а если они и посещали меня, то наутро уже не вспоминались.