Круг двенадцати душ

Вблизи старуха оказалась еще страшнее, чем издалека. Ее лицо и шею покрывали уродливые бурые пятна, кончик длинного тонкого носа смотрел в сторону, а один глаз застилало бельмо. Однако ожидаемого зловония я не почувствовала. Как ни странно, от нее веяло запахом леса и каких-то трав.

— Ух-х-ходите, — точно старая, нагибаемая ветром сосна, проскрипел старушечий голос. — Уходите отсюда… Гиблое это место, гнилые люди живут. Погубят вас, всех погубят…

От таких слов и вида человека, их произносящего, даже мне стало жутко, не говоря о Кэсси, на долю которой сегодня выпало слишком много потрясений. Девушка сжалась, вцепилась в меня мертвой хваткой и дрожала как осиновый лист, не в силах отвести взгляд от старой женщины.

— Почему гиблое? — спросила я, подавляя порыв броситься прочь. — Вы что-то знаете?

— Погубят, всех погубят, — продолжала бормотать старуха, словно не расслышав вопроса. — Дочку мою погубили и вас в живых не оставят… Гнилые, черные их души.

Неожиданно ее взгляд стал более осмысленным, и, сплюнув на землю, старуха посмотрела на дом и громко воскликнула:

— Будьте вы прокляты!

Раздался заливистый собачий лай вкупе с приближающимся топотом. Старуха резко развернулась и, явно спеша, заковыляла в сторону леса, но далеко уйти не успела. Свора, состоящая из пяти собак, окружила ее со всех сторон, отрезая путь к отступлению. Они скалились, показывали острые клыки и были готовы в любой момент сорваться с места. Кровь отхлынула от лица при виде кровожадной ярости, горящей в их глазах. Многое бы я сейчас отдала, чтобы, как и другие, видеть лишь крупных зверей, а не тех чудовищ, какими они являлись на самом деле.

Внезапно один из псов прыгнул вперед, оказался около старухи и, сбив ее с ног, вонзился зубами ей в плечо. Раздался надрывный крик — не старухи, Кэсси.

Опомнившись от охватившего меня оцепенения, я побежала вдоль забора, направляясь к воротам. В сознании боролось множество мыслей, каждая из которых повергала в отчаяние. Понимала, что шансов успеть вовремя у меня нет, а если бы и были, то что я могла сделать против этих разъяренных существ? Разве что стать для них десертом после растерзанной старухи.

Настигший меня голос заставил резко остановиться и посмотреть назад. Рядом с белой как мел, осевшей на землю Кэсси стоял Дженкинс. И не просто стоял — спокойно наблюдал за тем, как псы терзают пытающуюся отбиваться старуху.

— Черт вас побери! — Едва ли не впервые в жизни я не сумела сдержаться из-за охватившей меня смеси ужаса и негодования. — Отгоните их, прикажите оставить в покое! Они ведь ее убьют!

— Что, старая ведьма? — будто не услышав меня, произнес Дженкинс, продолжая наблюдать за происходящим. — Не можешь нам ничего сделать? Нельзя проклясть проклятых.

Неизвестно, сколько бы еще это продолжалось, но тут неожиданно за ограждением появился Виктор, который, подойдя к псам, несколькими резкими словами заставил их отпрянуть назад.

Оказавшись свободной от острых клыков, тяжело хрипящая старуха кое-как поднялась с земли. При виде ее кровоточащих ран и исцарапанного лица я ощутила, как к горлу подкатывает тошнота. Бушующее в душе негодование не успокоилось, и сейчас мне больше всего хотелось схватить дворецкого и вытолкать его за забор, бросив прямо в лапы разъяренным чудовищам. Чтобы он на себе прочувствовал все то, через что по его милости прошла эта женщина.

Я ожидала, что идти старуха не сможет, но она, хотя и прихрамывая, довольно бойко двинулась к лесу. Напоследок обернулась, бросила на Дженкинса ненавидящий взгляд, после чего посмотрела на меня. От ее взгляда меня буквально вывернуло наизнанку, до того он был пронзительным. В это мгновение я была готова поверить, что старуха в самом деле ведьма.

Я вела себя несколько заторможенно, все еще видя перед собой страшную картину. Все вокруг плыло, словно размываясь пеленой дождя, и я была близка к первому в своей жизни обмороку. Никогда не отличалась особой впечатлительностью, но сейчас не могла избавиться от сковавшего тело и разум ужаса. Руки дрожали, и, чтобы это скрыть, я сложила их на груди, одновременно наблюдая за приближением Виктора.

— Она давно выжила из ума, — поравнявшись со мной, сказал конюх, глядя на удалявшуюся старуху. — На самом деле она довольно молода. Но после того, как десять лет назад похоронила дочь, вмиг лишилась рассудка.

Заметив, что меня трясет, он участливо поинтересовался:

— Вам нехорошо? Проводить до дома?

Меня хватило лишь на то, чтобы отрицательно покачать головой и, кивнув на Кэсси, выдавить:

— Помогите лучше ей.

Впрочем, подняться девушке с земли уже помогал Дженкинс. Он по-прежнему оставался совершенно невозмутимым и вел себя так, словно несколькими минутами ранее ничего не произошло.

В довершение всего погода снова решила продемонстрировать свой дурной нрав, внезапно обрушив нам на головы целый водопад. Ощущая, как холодные капли пропитывают одежду, стекают за ворот платья, портят прическу и стекают по лицу, я продолжала стоять на месте. Ужас отступал, сменяясь спасительной апатией.