Круг двенадцати душ

Мысленно я пришла к выводу, что именно этот человек защитил меня от темных призраков. Такая версия приходила мне в голову и раньше, а его теперешние слова лишь ее подтвердили.

— Только если скажете, кто вы такой, — ответила, посмотрев ему в лицо. — Но, как бы то ни было, спасибо, что тогда вмешались. Если бы не ваше своевременное появление…

— Мы бы сейчас не разговаривали, — закончил за меня Киран. — А вопрос о том, кем я являюсь, позвольте оставить без ответа. Для вашего же спокойствия.

Несколько недель, проведенных в Сторм-Делле, слегка подорвали мое самообладание, и сейчас я не смогла сдержаться:

— Вы всерьез полагаете, что в этом треклятом месте можно сохранять спокойствие?

Как и в нашу прошлую встречу, я снова буквально физически ощущала пристальный, изучающий взгляд. От нового садовника исходили опасность и сила, природу которой невозможно было понять. То явно не являлось знакомой мне магией, но, ведь чтобы отогнать духов, он применил именно ее. Или все же нет?

Более я не хотела находиться у пруда, не хотела разговаривать с этим человеком, сеющим в душе очередные сомнения, но уйти отчего-то не могла. Чувствовала себя так, словно действительно оказалась придавленной к месту его пронизывающим взглядом, который снова направлялся в самую душу.

Киран чуть подался вперед и, не сводя с меня глаз, задумчиво произнес:

— А вы еще интересней, чем казались вначале…

— Как вы отогнали темных призраков? — Я не могла этого не спросить.

— Знаете, кем являются те сущности? — Садовник выразительно приподнял бровь, но в его голосе не прозвучало и тени удивления. Словно он с самого начала знал о моих особенностях и сейчас сумел меня подловить.

С ответом я нашлась быстро:

— Ранее мне доводилось о них слышать, поэтому догадаться не составило труда.

— Если прислушаетесь к моим словам и не станете разгуливать по ночам, ответа вам не понадобится.

Посчитав наш разговор оконченным, я поднялась со скамьи и направилась к дому. Оборачиваться и проверять, идет ли за мной Киран, не стала, но отчетливо ощущала на себе его обжигающий взгляд. Сумасшедший водоворот, в который я оказалась втянута, и так пошатнул душевное равновесие, а новый садовник только добавил переживаний. Он не вызывал доверия, а находиться рядом с ним было все равно что стоять рядом с горящим костром — вблизи можно согреться, но стоит нарушить опасную черту, как тут же сгоришь. Киран был подобен пламени, ярко горящему в этом царстве теней и оттого невольно к себе притягивающему. Он не был похож ни на кого из тех, кого мне доводилось знать прежде. Вынужденно я признала, что ошиблась, когда в нашу первую встречу приняла его за изнеженного аристократа. Киран прибыл в поместье не случайно и явно что-то знал, но пытаться наладить с ним отношения и вызвать на откровенность я опасалась. К тому же была уверена, что, как и сегодня, отвечать на мои вопросы он не станет.

В особняк я вошла через арку в музыкальном зале. Почему-то захотелось оказаться среди этих стен, в обители призрачной музыки, что своей возвышенной меланхолией иногда казалась звуками неба. Сейчас в зале стояла тишина, которую вскоре нарушила я сама, сев за рояль и тронув клавиши. На сей раз я играла не ноктюрн, а сонату цветов, написанную все тем же композитором. Легкая, незатейливая и оптимистичная, она была сейчас необходима мне, как глоток свежего воздуха. Растворяясь в ее звучании и рождаемой ею гармонии, я забывала о действительности и на короткие мгновения становилась счастливой.

Всегда считала, что искусство в любом своем проявлении — высшая форма самовыражения. Прикасаясь к произведениям, созданным великими людьми, ты словно становишься частью чего-то большого и получаешь возможность окунуться в возвышенное.

Музыка прогоняла терзающий душу страх, вытравляла внесенный им яд и забирала тревоги. Я играла, прикрыв глаза, а когда на секунду их открыла — увидела, что окружение стремительно меняется. Прямо на глазах, словно сшиваемые невидимыми нитями, стягиваются трещины на мраморном полу, исчезает грязь со стен, растворяется опутавшая углы паутина… Ветер несет сладкие запахи цветов, под пальцами исчезают царапины на старых клавишах, а рояль звучит еще прекрасней.

Произведение дошло до кульминации, и вокруг исчезли последние следы запустения. Мне явился образ зала в том виде, в каком он существовал больше десяти лет назад. Послышался радостный смех, и я словно взлетела над своим телом, оторвалась от пола, чтобы увидеть все с высоты. За роялем сидела уже не я, а молодая красивая графиня, рядом с которой стоял любящий супруг. Лица его мне видно не было, но я знала, что он улыбается.

Наваждение развеяли внезапно прозвучавшие аплодисменты. Я сбилась, взяв несколько фальшивых нот, и резко убрала руки с клавиш. У входа в зал, прислонившись спиной к мраморной колонне, стоял Виктор.

— Браво, леди Кендол, — произнес он, когда отзвучали последние хлопки. — Я впечатлен вашим талантом.