Круг двенадцати душ

Отпереть дверь самостоятельно я не могла, поэтому оставалось дожидаться, пока Киран закончит с зеркалом. Что бы он ни делал, это стоило ему огромных трудов, о чем говорили и напряженная поза, и вздувшиеся на руках вены, и влажный лоб. В очередной раз умение видеть незримое помогло мне заметить потоки энергии, идущие от его рук и переливающиеся в зеркало. Магии, которой было наполнено это место, они явно не нравились. Она шипела, как раскаленные угли от водных капель, скалилась и пыталась воспрепятствовать, но Киран не сдавался. Медленно, но верно что-то в зеркале перестраивалось, и росла надежда, что мы сможем сорвать проведение ужасного ритуала.

— Миледи, мне так страшно, — проговорила находящаяся по ту сторону двери Бекки. — Дженкинс позвал меня в сад, а потом… Потом я даже не помню, как здесь оказалась. Кажется, здесь был Виктор… Дворецкий, он… Он приходит, чтобы принести еду. Здесь есть одеяло, но мне все равно холодно… Так холодно, будто мерзнет душа…

Каждое сумбурно произнесенное Бекки слово отзывалось в сердце ноющей болью. Не в силах бездействовать, я навалилась на дверь, дернула за ручку, но та ожидаемо не поддалась. В отчаянии стукнула по дереву изо всей силы, но также безрезультатно.

Раздался тихий треск. Обернувшись к Кирану, я увидела, что он держится за раму зеркала и тяжело дышит.

— Все в порядке, — на выдохе успокоил он. — Получилось.

Мечась взглядом между запертой дверью и изможденным Кираном, я все же решилась спросить:

— Ты можешь ее открыть?

Слегка пошатываясь, он приблизился, и я без слов поняла ответ. К тому же, как ни хотелось этого признавать, если бы мы освободили Бекки именно сейчас, это бы вызвало подозрения, и все наши усилия стали бы напрасными.

— Мы вернемся за ней в день, когда я буду выводить остальных, — все так же тяжело дыша, заверил меня Киран. — Раз она до сих пор жива, ее не станут убивать и впредь. По крайней мере, до дня ритуала.

Я, как могла, попыталась успокоить горничную, и мои слова она восприняла на удивление спокойно. Да, в ее голосе звучали отчаяние и безграничный страх, но, похоже, за проведенное здесь время она успела примириться с обстоятельствами.

Бекки, бедная Бекки, до дрожи боящаяся колдунов и всего, что с ними связано. Моя несчастная суеверная горничная… Мне так же сильно хотелось остаться и поддержать ее хотя бы на словах, как и поскорее выбраться отсюда. Господи, как же ей должно было жутко находиться здесь одной! Я догадывалась, что в этой комнате проводили последние часы своей жизни выбранные жертвы, но надеялась, что Бекки об этом неизвестно. Возможно, хотя бы незнание всей правды хоть сколько-нибудь облегчало ее страдания.

Из зала мы с Кираном выходили полностью измотанными: я — морально, он — морально и физически. Говорить не хотелось, и узкий, давящий подземный коридор казался бесконечным. Само это место словно вытягивало жизненные силы, отбирало все светлое в человеке, а взамен давало лишь холод и пустоту.

Оказавшись на поверхности, мы позволили себе отдохнуть и, присев, тяжело привалились к толстому стволу ивы. Над Сторм-Деллом повисла беспроглядная ночь, накрапывал мелкий дождь, а стоящая на мосту графиня бросала крошки таким же призрачным лебедям. Я смотрела на это материализовавшееся воспоминание, и оно не виделось мне чем-то ужасным. То не было черной магией — всего лишь желанием человека вернуть ушедшее. Видеть ту, кого любил, хотя бы в форме зыбкого призрака.

Графиня безмятежно улыбалась, а иногда и беззвучно смеялась, глядя на плавающих по воде прекрасных птиц. Такая зыбкая красота — мимолетная, как полет живущей несколько дней бабочки.

Сколько всего видело это поместье, сколько его стены впитали в себя разных чувств! Ведь помимо боли и страха наверняка было и что-то хорошее, чистое. Возможно, Кэтлин любила мужа, поддерживала его, была его лучом света. Ушла она, угас и свет, оставив лорда в сводящей с ума темноте.

— Думаете, любовь этого стоит? — как-то отстраненно спросила я. — Стоит потери души?

Ветер всколыхнул укрывающие нас ивовые ветви, и Киран ответил:

— Если требует потери души — это не любовь. Безумие, страсть, одержимость. Но не любовь.

На следующий день Киран снова меня навестил и рассказал, что намеревается делать дальше. Через несколько дней у него был выходной, и он собирался отправиться в город, чтобы встретиться с верными людьми. Те должны были приехать в назначенный срок и забрать девушек, которых мы в это время выведем из особняка.

— Но как? — удивилась я, когда он дошел до этой части. — Каким образом мы выведем их, когда они находятся в таком состоянии?