Круг иных (The Society of Others)

– Понятно. – О чем-то размышляет. – Если я вас правильно поняла, когда эти люди исчезнут, тысячи других поднимут бунт, вынуждая правительство на ответный шаг, что вызовет нагнетание обстановки и обратную реакцию, и это будет продолжаться до тех пор, пока терзаемая распрями страна не падет.

Завершает эту тираду торжествующая улыбка. Ловко завернула – похоже, я в ней ошибся. Возможно, и не только в ней.

– Наверное.

– А каким образом этот список попал ей в руки?

– Через меня.

– А вы знали, что это за бумаги? -Нет.

– Вы отдавали себе отчет, что это серьезные документы и нельзя допустить, чтобы они попали к плохим людям?

– Догадывался.

– Вы чувствуете за собой вину из-за того, что эти бумаги оказались у террористов?

– Пожалуй, да.

– Вам бы хотелось все исправить?

– А это возможно?

– Видите ли, в списках приведены адреса и фамилии ключевых фигур некой ныне бездействующей политической партии. Ее члены подвержены опасному заблуждению: они считают себя прослойкой между двумя противоборствующими сторонами, хотя ничего общего между террором и порядком быть не может. Наша задача – помочь им занять выгодную для них же самих позицию и присоединиться к нам, чтобы мы вместе могли выявлять и устранять террористические группы.

Стелет гладко, без единой запинки – видно, эту речь она произносит не впервые. Впрочем, не надо считать меня полным идиотом. В ее обращении недостает одной маленькой детали: парни в черных куртках отнюдь не похожи на обходительных дружинников из службы охраны общественного порядка.

– Случайно не посредством щипцов? Она спокойно на это отреагировала.

– От случайностей никто не застрахован. И у нас бывают казусные ситуации. Сами знаете: насилие порождает насилие. Потерять над собой контроль может любой; наши сотрудники – живые люди.

– Какой еще контроль? О чем вы говорите?! – Указываю на монитор: – Я все видел. Его методично пытали; никаких, как вы говорите, казусных ситуаций.

Ведущая недоумевает:

– Кого «его»?

– Того парня из видеоподборки, ему электроды на язык повесили.

– Вам кажется, что там, на экране, кого-то пытают?

– Да не кажется мне, там точно пытали. Я видел своими глазами.

– Это же нонсенс, поймите. С какой стати вам кто-то станет показывать подобные зверства? Если они вообще имеют место.

– Чтобы запугать.

– А зачем нам кого-то пугать? Мы ждем от вас помощи.

Вот оно, снова. Не успела она договорить, на мониторе возникает жуткий оскал, лицо корчится в муках, конвульсивно дергаются провода.

– Смотрите! Смотрите!

Само собой, едва она оглянулась, все исчезло. Значит, Магдалена ни сном ни духом не ведает, что там творится. Либо она – бесподобная актриса; не знаю теперь, что и думать. Не буду геройствовать: у меня поджилки трясутся.

– Не вижу ничего особенного.

– Ладно, проехали.

Дело ясно: со мной хотят договориться – отчасти словами, отчасти через зловещие видеосюжеты. Либо я играю по их правилам, либо выхлопочу себе электроды на язык или, как вариант, бессрочное пребывание за решеткой в ожидании липового суда.

– Я только прошу вас говорить правду. Вы – иностранец, англичанин, вам поверят на слово.

– И какую же правду вы хотите услышать? Я не в силах сдерживать сарказм.

– Всю правду: что случилось со списком. Расскажите про то, как террористы передали его полиции, потому что хотят вовлечь страну в бойню.

Н-да, передо мной встал непростой выбор: с одной стороны, Петра – предательница, ее методы и цели мне претят, к тому же, судя по произошедшему с Илзе, Петры скорее всего давно нет в живых. А с другой – я не имею ни малейшего желания помогать властям, которые не уступают террористам в кровожадности. И в то же время страшно хочется поскорее слинять из этой гребаной страны.

Совсем забыл про «ангела возмездия». Вот он, стоит в операторской и смотрит на меня.

– Если вы пойдете нам навстречу, – продолжает Магдалена, – это будет воспринято как акт доброй воли. То есть вы продемонстрируете, что судьба нашей страны вам глубоко небезразлична и, следовательно, вы действовали из ложных посылов, а не по злому умыслу.

– И тогда меня отпустят домой?

– Естественно.

Легко сказать, расскажи всю правду. Мне своя шкура дороже всего на свете, я на многое готов во имя спасения. В том-то и беда.

– Я даже не представляю, как и кому я должен все рассказать. Где они, слушатели?

– Ежегодно общество проводит тайное собрание, день скоро состоится следующая встреча, ждать осталось недолго, до ближайшего воскресенья.

– И при всей его секретности вы прекрасно осведомлены?

– Разумеется.

Заманчивое предложение, тут есть над чем поразмыслить. Если я сейчас соглашусь, получу шанс уйти из студии невредимым и избежать прищепок на языке. К тому же остается время на размышления. Это шоу будет продолжаться до тех пор, пока долговязый не даст отбой. Да и про список они верно толкуют. Можно, конечно, упираться, да только что толку? Все равно никто моих воплей не услышит. Итак, решаюсь. Поднимаю взгляд к окошку, за которым прячется ОН, и говорю, не сводя с него взгляда:

– Ладно, уговор.