Круг костра

Вова вернул лебедям кольцо земли и взамен получил кольцо огня.

Щит занялся пламенем. Огонь стал распространяться на стены дворца, и Вове пришлось просить третье кольцо принадлежавшее стихии воды.

Пламя было потушено, но тут новая напасть — налетели гигантские комары, и стали атаковать. Вова едва успел надеть кольцо воздуха, и подул мощный ветер, настолько мощный, что приближался по силе к урагану. Всех кровососущих "выдуло" из дворца.

— Ну, все, — устало сказал Вова, — я справился.

Но тут ворвались с громкими криками его товарищи. Им удалось пробиться сквозь магическую защиту. Рассел решительно направился к фонтану.

— Не тронь! — закричал Вова.

— А то что?

— Ничего. Сначала будешь иметь дело со мной. Эти кольца нельзя трогать, не убив птиц.

— Так что же?!

— Неужели у тебя поднимется рука на лебедя?

Рассел задумался, — все-таки он был не настолько злым мальчиком. Мысль о том, что придется пролить кровь этих чудесных созданий, вызвала и в его душе протест.

— Ладно, поехали, — нехотя сказал он Вове. — Но из-за того, что ты не смог достать артефакт, мы опять в пролете.

— Я же невиноват, что кольца охраняют лебеди.

— Всего лишь птицы, — пожал плечами Битум, а сам подумал: Красивые! И даже незаметно от других ребят бросил лебедям кусок кекса, который лежал у него в глубоком кармане.

Глава Буддистский храм

Джаз куда-то пропал. Вова уже три вечера караулил его у входа в библиотеку, а Джаз не выходил. После дворца Моря все пошло плохо.

Над Вовой ехидничал Битум, отпускал язвительные замечания Коготь, а Рассел просто его презирал.

Когда Вовка корчился от боли — так сильно жгла татуировка, над ним откровенно смеялись. Только Рысь жалела его. Его поступок во дворце Моря она мысленно одобрила и думала, что поступила бы также.

Прошло несколько дней. Ребята бездельничали и, сидя в домике, играли с приставками. Рассел постоянно тащил откуда-то технику. Вова начал подумывать о том, как бы ему уйти отсюда, но с ужасом понял, что татуировка стала еще больше болеть. Она горела, невыносимо жгла руку. Он отвернулся от всех и по его щекам потекли слезы.

Хорошо, что никто не видит! Остальные расселись в их пещере и смеялись, обсуждая его. Ну и пусть! Ему все равно. Так больно, что не сил терпеть.

Вдруг он увидел его — Искусителя! Что-то неискреннее, гадкое, демоническое было в нем, а внешне он выглядел вполне как человек. Был одет в дорогой и модный костюм. Темные волосы до плеч вились как змеи, Он слащаво улыбался, взирая на все с превосходством. Он обвивался кольцами и как будто заглядывал в глаза, гипнотизируя свою жертву.

— Я дам вам еще один шанс, — шипел Искуситель. — Мне нужен посох! Идите в буддистский храм. Сломайте защиту и заберите посох. Сделаете все, как надо, получите бонусы, кроме тебя, Вова. Ты уже мне должен за две миссии. Ты понял? После третьего провала тебя ждет смерть! Смерть!

Он исчез, а Вовка вдруг почувствовал себя самым одиноким человеком во Вселенной. Его Одиночество стало сильнее, чем Боль. Оно стало больше, чем Река, больше, чем Океан. Оно росло, разливалось и скоро затопило все, что было рядом, поглотило Вову, заполнило холодной водой, и он молча, повинуясь отчаянию, крикнул: Папа!

И зажмурил глаза. Открыл, но ничего не изменилось — только рука болела еще больше. Никто не услышал этот крик души.

— Эй, ты! — крикнул ему Рассел, — завтра идем на миссию.

— Не хочу.

— А тебя не спрашивают, из-за тебя мы проваливаем миссии, а Искуситель обещал нам бонусы. Ты понял?

— Ненавижу, — прошипел Вова, — но его никто не услышал.

Он не спал всю ночь, а когда настало утро, молча решил сдаться. Вся толпа направились к храму, Вовка брел как на казнь. Остановились возле красивой резной решетки.

— Блин, что они тут делают? — психанул Рассел.

— Кто? — спросила Рысь.

— Наши конкуренты! — проворчал Битум, — не видишь, что ли?

Вова с ужасом наблюдал, как по ступенькам храма поднимаются Лера и Тэдо. Рассел пошел на разведку.

— Я пойду, проверю с другой стороны храма, — сказал Вова.

Он ушел под прицельными взглядами Битума и Когтя.

— Далеко не уходи, Умник! — сказал Битум.

"Какой я тебе Умник. Я не Умник, — хмуро думал Вова, — я — болван".

Вовка прижался к решетке и уставился взглядом в землю. Ему стало очень скверно — неужели ему придется нападать на своих?

— Не буду, — сказал он, — но что же мне делать?! Как быть?

Безнадежность ситуации давила и мешала увидеть выход. Вовка был близок к тому, чтобы сдаться, и отчаяние разрывало ему сердце.

— Вовка, ты чего? — раздался знакомый и такой спокойный голос, — ты сможешь выдержать, ты не должен сдаваться!

— Папа?! — Вовка широко открыл глаза, и не мог поверить в свое счастье, — откуда ты здесь взялся?

— Так, мимо проходил, — с деланным равнодушием сказал папа, — дай, думаю, взгляну, чем мой сын занимается.

— Папа! — чуть не разрыдался Вовка, — у меня!…

Он протянул руку.

— Знаю, знаю, влип! Ничего…бывает! Я все исправлю, — папа сделал щелчок пальцами, и…татуировка в один миг исчезла, и рука болеть перестала. Вове показалось, что кто-то взвыл, но уж точно не он.