Круг Матарезе

И вот мы последний раз поехали в Рим. Это была уже не та счастливая поездка, которую я запомнила на всю жизнь. Падроне остановился на дешевом постоялом дворе и все дни проводил в библиотеке Борса Валори, изучая истории падения и краха наиболее обеспеченных аристократических семей.

Затем мы вернулись на Корсику. Падроне отправил пять писем в разные страны разным людям, пригласил их прибыть на Корсику тайно, не привлекая к себе особого внимания и указал на неотложность и особую секретность встречи, дав понять, что речь идет об их жизни и смерти.

Он был великим человеком, этот Гильом де Матарезе!

И начались приготовления к приезду гостей. Вилла Матарезе превратилась в еще более прекрасное и комфортное место, чем была некогда. Парки и сады, расчищенные и обновленные, были украшены великолепными статуями и иллюминацией, в озерцах и прудах с зеркальной голубой водой отражались пейзажи утонченной красоты; усадьбу, хозяйственные постройки и конюшни отремонтировали и побелили, экипажи подновили, а лошадей вычистили до блеска. Вилла вновь превратилась в прекраснейшее место на земле, а падроне поспевал повсюду, отдавая приказания и распоряжения во всех местах одновременно. К нему вернулись жизненные силы. Но он не был уже жизнерадостным, как прежде. В нем появилась какая-то жестокость. Он все приговаривал: «Я им напомню, дитя мое! Я им напомню, чего они лишились!» Он вернулся ко мне и обладал мною, но дух его и душа были уже не те, что прежде. Его обуяла грубая сила, он стал неистов, и уже не было игры в его любовных натисках.

О, если бы хоть кто-нибудь из нас знал в те дни, что нам предстоит увидеть, мы бы прибили его где-нибудь в лесу! И я, которой он бросил к ногам весь мир, я, которая обожала и боготворила его, как отца и любовника, сама вонзила бы ему нож в грудь!..

И вот настал этот великий день. За почетными гостями были посланы экипажи, и прямо с кораблей их доставили на виллу.

Славный, грандиозный предстоял праздник, музыка звенела в парке, столы были сервированы изысканными блюдами, вино лилось рекой. Лучшие сорта вин со всей Европы, хранившиеся в подвалах многие десятки лет, подавались к столам.

Каждому из гостей предоставили отдельные апартаменты с балконами и террасами, выходившими на прекрасные, живописнейшие лужайки, сады и холмы. Мало того, каждый получил в подарок по подруге для ночных увеселений. Лучшие девушки, девственницы с юга Корсики, были призваны ублажать дорогих гостей, роскошные и нежные, как выдержанные вина…

Наступил вечер, а за ним и ночь. Праздник шумел и сверкал, и ужин был накрыт в парадной гостиной. Никогда за всю историю на вилле не бывало такого грандиозного пиршества.

После трапезы слугам было приказано подать коньяк и сигары и удалиться в кухню. Музыкантов отправили в сад, повелев играть, услаждая публику. А нас, девушек, попросили подняться наверх и ожидать там своих партнеров по любовным утехам. Мы опьянели и разомлели, но я – все же меньше других. Ведь я была подругой самого Гильома де Матарезе и знала, что происходит нечто значительное, а потому мне нельзя расслабляться, чтобы не пропустить великое событие. Ведь я – его любовница, он – мой господин, и я желала быть причастной ко всему, что с ним связано. Кроме того, не зря на меня потратили три года, обучая манерам и премудростям науки. Пусть я не очень образованна и не аристократка, но все же я была выше того, чтобы вести глупые беседы и легкомысленно хихикать с подружками. Вот почему я тихонько выбралась из комнаты на внутренний балкон над гостиной и укрылась за колонной, притаившись и обратившись в слух. Похоже, я тогда мало что понимала из того, о чем говорил мой падроне, но я слышала, что он был резок, настойчив, а временами понижал голос до шепота, слушатели же вскрикивали от удивления. Он все говорил и говорил, даже внезапно перешел в один миг на крик, словно охваченный жаром безумия и лихорадки. Он почти вещал в отдельные моменты, обратившись к истории могущественных империй, напоминая, что сам господь бог дал людям мир, чтобы управлять им. Они правили некогда мечом и огнем, но ведь они были вынуждены защищать себя и свою власть. Они оборонялись и нападали на тех, кто посягал на их владения и имущество, на плоды их трудов.

Однако те времена канули в Лету, говорил он, и великие семьи и кланы, создатели империй, оказались разорены. Их земли и достояние разграбили воры, а подкупленные ворами правительства покрывали преступления этих ворюг. Он апеллировал к собравшимся, так как считал, что их, некогда состоятельных, постигла та же участь. Он призывал своих гостей постоять за себя, найти иные, новые способы восстановить свои права и вернуть прежнюю роскошь и положение.

Вы должны начать убивать – методично и осторожно, профессионально и бесстрашно – и разобщать грабителей и тех, кто потворствует или покровительствует им. Вы обязаны убивать, внушал он гостям, но никогда сами, ибо вы – генераторы идей, люди, принимающие решения, намечающие жертву.