Круг Матарезе

- Кто вы? По какому праву?..

- Только не надо о правах. Не вам говорить мне о них... Меня воротит. Паразит!

Священник поднялся во весь рост.

- Однажды я был призван и вот я служу! И подобно предстоящим Господу, я ничего не прошу и ничего не получаю.

- Так значит, вы все-таки пришли, - медленно проговорил Верахтен, оторвав ладони от лица. - Они всегда говорили мне, что вы придете. "Мне отмщение, и Аз воздам", сказал Господь, но вы, люди, не принимаете это. Вы отняли у людей Бога, ничего не оставив взамен. Я не стану выяснять с вами, кто прав. Я не буду делать подобное на этой земле. Бери мою жизнь, большевистское отродье, но прошу только об одном: отпусти этого священника. Он не Ворошин.

- Зато вы - Ворошин!

- Это мой крест. - Голос Верахтена окреп. - И наша тайна. И этот крест, и эту тайну я пронес с честью, и Господь сподобил меня к этому.

- Один твердит о правах, другой о Боге! - прервал старика Талейников. - Лицемеры! Перро ностро чиркуло!

- Я слышу тебя, но не понимаю, - прошептал старик.

- Корсика! Порто-Веккьо! Гильом де Матарезе! Верахтен вопросительно взглянул на священника.

- Неужели я так стар, святой отец? О чем говорит этот человек?

- Объяснитесь, пожалуйста, - заговорил священник. - Кто вы и что вам нужно? Что означают эти слова?

- Он знает!

- Что я, по-вашему, знаю? - Верахтен подался вперед. - Ворошины пролили много крови, и я признаю эту вину. Но я не могу принять то, чего не знаю.

- Пастушок... - проговорил Талейников, - чей голос жестче ледяного ветра. Что может сказать вам больше? Пастушок!

- Господь мой пастырь...

- Прекрати это, набожный лжец! Святоша! Священник не выдержал:

- Это вы должны прекратить, кто бы вы ни были. Оставьте в покое человека, который всю жизнь расплачивается за чужие грехи. Он с детства мечтал оставаться как дитя Божие. Но ему не позволили. И он стал человеком с Богом в душе.

- Он - один из Матарезе!

- Я не знаю, что это значит. Я только знаю, что представляет из себя этот человек и сколько он жертвует на церковь. И единственное, о чем он просит, это быть свидетелями его помощи тысячам отверженных, голодных и обездоленных, - продолжал защищать старика священник.

- Вы просто дурак! Деньги, которые он жертвует, получены Матарезе ценой жизни и смерти людей! Это деньги Матарезе! Они оплачены смертью.

- Они покупают надежду! Это вы - лжец, а не он. - Священник указал на Верахтена.

В этот момент дверь распахнулась. Василий резко повернулся. В дверном проеме, широко расставив ноги, с оружием в руках, стоял человек в темном костюме.

- Не двигаться! - прозвучало по-немецки. Мужчина вошел. Следом за ним появились две женщины. Одна из них, высокая и худая, с правильными чертами красивого лица, очень белокожая, была одета в голубое вечернее платье из тонкого бархата. Палантин из дорогого меха наброшен на плечи. Вторая - в простеньком пальто из серого сукна - отличалась болезненным видом, отечная, с узкими, глубоко посаженными глазами. Василий столкнулся с ней всего час назад, во время посещения архива с Генрихом Касселем. Именно ей было поручено сделать копии документов для известного немецкого адвоката.

- Это тот самый человек, - подтвердила она.

- Благодарю вас, - быстро проговорила Одиль Верахтен. - Вы можете идти, мой шофер отвезет вас обратно в город.

- Благодарю вас, мадам. Большое спасибо.

- Всегда рада вас видеть. Шофер ждет в холле. Доброй ночи.

- Доброй ночи, мадам. - Женщина вышла.

- Одиль! - закричал старик Верахтен, поднимаясь на ноги. - Этот человек ворвался сюда...

- Мне очень жаль, папа, - прервала его дочь. - Ведь никогда ничего подобного ты не слышал, уверена. И лучше бы тебе не слышать...

С этими словами женщина кивнула человеку, сопровождавшему ее. Тот направил пистолет левее и выстрелил. Старик упал. Человек выстрелил еще раз - следующим упал священник. Ему снесло часть черепа.

Наступила тишина.

- Это одно из самых жестоких деяний, которые мне когда-либо приходилось наблюдать, - заметил Талейников.

- В устах Василия Васильевича Талейникова это заявление звучит как похвала, - проговорила госпожа Верахтен, выходя вперед. - Неужели вы могли поверить, что этот выживающий из ума человек способен быть частью нас?

- Я мог ошибиться только в человеке, но не в имени. Ворошины - это часть Матарезе.

- Более правильно будет сказать - Верахтены. Мы не рождаемся наследниками. Нас выбирают, вы должны это знать. - Она сделала жест в сторону мертвого отца. - Он никогда не был частью нас. Когда его брат погиб во время войны, Ансель выбрал меня! - Она внимательно смотрела на Василия. - Хотелось бы знать, что вам удалось выяснить в Ленинграде.

- Вам действительно этого хочется?

- Имя, - быстро ответила за Василия женщина. - Вам удалось узнать имя из недавнего прошлого, имя, промелькнувшее в сумбурные времена, - Ворошин. Ну и что это дает вам? Ведь нет прямых возможностей связать Ворошина с Верахтенами, и любые обвинения Верахтены отведут в два счета.

- Но вы не можете знать о доказательствах, которыми я располагаю.

- Мы знаем достаточно, не так ли? - При этом она взглянула на своего вооруженною провожатого.