Круг невинных

Толком не зная почему, Александр снова увидел себя, каким был семь или восемь лет назад, тем февральским утром, когда его первый класс пошел на экскурсию на атомную электростанцию Гольфеш. Он в мельчайших подробностях вспоминал огромный зал с турбинами и генераторами переменного тока. Он вспоминал также идиотку-гида, которая водила их по электростанции, ее невыносимый атомный прозелитизм, скандал, который он устроил в конференц-зале. Александр вспоминал о своем гневе, о ненависти, которую испытывал к этой женщине, к этому месту. Он даже угрожал ей. Лгунья! Будут тысячи и тысячи погибших, и вы умрете первая. Она не приняла его предупреждение всерьез, он это знал. Девятилетний мальчик! Да на что он способен?

Во время посещения машинного зала его разум был поглощен резервуаром реактора, стоявшим в нескольких десятках метров от остальной техники. Он ощутил эту громадную энергию: вода – ее температура много сотен градусов – несла с собой нейтроны, освобожденные реакцией расщепления. Это встревожило его: что произойдет, если реактор взорвется? Если будет утечка? Но никто так и не захотел его слушать.

Александр вытянулся во весь рост и закрыл глаза. Дыхание его выровнялось. На него снизошло удивительное спокойствие; то, что обычно предшествует буре. Разделения гораздо легче достичь, когда полностью расслаблен, когда начинаешь плавно колыхаться в мягком полусне. В этом состоянии любое путешествие ему по силам. Он снова вдохнул, будто утопающий, увлекаемый на глубину. Разделение прошло чисто и резко: он увидел свое тело, вытянутое на кровати; теперь оно воспринималось так, будто не имело к нему никакого отношения. Теперь, полностью порвав со своей нынешней физической оболочкой, он мог беспрепятственно отправиться в путешествие. Речь шла не о материальном путешествии: он находился в другом измерении, где время и пространство больше не имели смысла.

Машинный зал электростанции был таким, каким он его знал раньше, – холл больше ста метров в длину. Он буквально парил над залом, в то же время не присутствуя там. Его разум все еще нуждался в определенном месте, к которому мог бы прикрепиться, в знакомом пространстве, которое он ощущал раньше, в физическом теле. Теперь он мог развиваться, как того и желал: больше никаких препятствий, которые могли бы его затормозить. Он прошел сквозь двойную бетонную оболочку пятнадцати метров в диаметре, за которой находились главные компоненты энергоблока.

Внезапно, будто по волшебству, оно предстало перед ним: закрытое стальным резервуаром сердце реактора, содержащее уран. Его сердце – сердце физического тела, лежащего за много километров от электростанции, – начало биться с наводящей тревогу частотой, понеслось, будто обезумевшая лошадь. Он ощутил то, что чувствовал столько раз, действуя за пределами материального. Неудержимый поток энергии, ошеломляющий водоворот, от которого можно было потерять самообладание.

Резервуар являлся критической точкой электростанции в смысле безопасности. Он был в состоянии выдержать воздействие нейтронов, полученных при расщеплении урана. Никто из людей не мог находиться в этом более чем радиоактивном пространстве. Только аппарат службы эксплуатации мог передвигаться здесь, отслеживая состояние резервуара и особенно швов. Александр был первым человеческим созданием, которому удалось сюда проникнуть.

В это самое мгновение он, как никогда, осознал величину своей власти. Если б он захотел, то смог бы силой разума ускорить реакцию в этом резервуаре. Предохранительные стержни, помещенные в сердце реактора, которые должны замедлять реакцию, теперь стали совершенно бесполезными. Защитные барьеры поддались один за другим до самого последнего, который останавливал излучение альфа-, бета- и гамма-частиц.

Всего за несколько секунд Александр мог бы устроить аварию на атомной электростанции.

Затем он испытал минутное сомнение. Его разум замутился, внутри черепа растеклась ужасная боль. Изображения резервуара стали нечеткими, теперь они больше походили на сон, чем на его обычные видения. Он действительно совершил это путешествие или обманывал сам себя, выдавая желаемое за действительное? И не были ли эти образы воспоминаниями о снимках из брошюр, которые дети видели во время экскурсии на электростанцию? Он больше не мог ощутить различие между реальностью и тем миром, который себе создал. Все суетливо сновало взад и вперед. Даже его таблетки были не такими эффективными, как раньше. У него создалось впечатление, что все внутри его затуманивается, что мозг понемногу разлагается. Впрочем, не в первый раз ему случалось быть жертвой зрительных и слуховых галлюцинаций.

Не важно! Ведь именно он вызвал те, другие катастрофы. Сегодня никто в этом больше не сомневается.

Он убил стольких людей! И мог бы убить еще и других – сотни, может быть, тысячи. От него не будет исходить ничего хорошего, он никогда не сумеет сдержаться и подчинить себе ту разрушительную силу, которая живет в нем столько лет.