Круг перемен

– О, Аким Акимович, наше почтение, – пробасил из-за плеча Коломыйкин и расплылся в улыбке. – Вы уж, Аким Акимович, не обижайтесь на госпожу Беловодову, она в лицо никого не знает, зато много о вас наслышана. Кстати, она желала бы прикупить вашу мельницу, ту, что вы давеча выставили на торги.

Деловой разговор успокаивал, заставляя забыть о своём уродстве, да и Аким Акимович красотой не отличался. Главное – его фамилия гремела по всему краю.

Примерно через час Марфа незаметно придвинулась в двери и, когда начался очередной танец, покинула бальную залу. На тёмном небе заморским апельсином висела луна в лёгком кружеве облаков. Прохладный ветер обдувал горячие щёки. Кучер, завидев её, тронул экипаж с места и лихо подкатил к крыльцу.

– Домой, – коротко приказала Марфа.

Откинувшись на сафьяновые подушки, она закрыла глаза и поняла, что её до сих про трясёт от нервной лихорадки. Руки ходуном ходили. Марфа спрятала их под бархатную накидку и прижала ладони к коленям. Но главное – она переборола себя. Смогла! Выдержала! Не оробела! Дышать стало легко и привольно, словно после мороза зашла в натопленную избу.

И вот теперь незваный посетитель. Все знают, что к Беловодовой надо обращаться через контору в городе.

Когда Марфа вошла в кабинет, между посетителем и няней Лукиничной шла перепалка. Лакей Семён стоял в стороне, предпочитая не вмешиваться.

– Тебе сказали, что госпожа не принимает, – напирала Лукинична. – Надо – напиши письмо да оставь в конторе. Марфе Афиногеновне в тот же день передадут в собственные рученьки! И откель вы берётесь, такие борзые?

– Сударыня, я дворянин! – взвизгнул тщедушный молодой человек с тонкой полоской усов над губой. – Попрошу выбирать выражения и не тыкать.

Няня с посетителем так увлеклись, что не заметили Марфу. Некоторое время она стояла в дверях, пока посетитель её не заметил и едва не подпрыгнул.

– Прошу прощения за визит, многоуважаемая Марфа Афиногеновна, но хотелось бы поговорить, так сказать, тет-а-тет, без свидетелей. – Он кивнул головой на Лукиничну.

– Вот ещё! – запальчиво отрезала та. – Может, ты убивец какой и на хозяйку с ножом бросишься!

– Оставь нас, Лукинична, – утомлённо сказала Марфа. Знала, что нянька всё равно будет подслушивать под дверью. Никакого сладу не стало с ней под старость. Ну да пускай себе тешится на здоровье, лишь бы не приставала с лишними вопросами.

Она подождала, пока за Лукиничной закроется дверь, опустилась в кресло, но гостю сесть не предложила:

– Что вам угодно, сударь?

Он одёрнул сюртук и выпрямился:

– Госпожа Беловодова, буду говорить прямо. Я дворянин, Константин Орестович Полупанов-Заруцкий. Наш род известен со времён Иоанна Грозного. – Он поднял глаза к потолку, словно ожидал увидеть на плафоне изображение царя Иоанна Четвёртого с державой, скипетром и в шапке Мономаха.

Марфе показалось, что его усики вытянулись с прямую линию. Она улыбнулась:

– Польщена знакомством, Константин Орестович, но всё же разъясните: что вас ко мне привело?

Она приготовилась выслушать витиеватую просьбу денег и даже прикинула, сколько дать, чтобы выпроводить нахала, но то, что услышала, не лезло ни в какие ворота.

– Марфа Афиногеновна, – гость откашлялся и резко вздёрнул подбородок, – я много наслышан о вас: вы дама умная, скромная, уважительная, поэтому я готов дать вам свою фамилию.

От удивления Марфа громко икнула и, наверное, выглядела глупо.

– Готовы что?

Господин Полупанов-Заруцкий порозовел:

– Я готов на вас жениться. То есть прошу вашей руки и сердца.

Он споро поддёрнул правую штанину брюк и опустился на одно колено, едва не сбив на пол жардиньерку[5]с китайской розой в гарднеровском фарфоровом горшке.

Мужчина картинно протянул вперёд руки и, лавируя туловищем, медленно пополз к Марфе, приговаривая:

– Марфа, милая Марфа, вы станете дворянкой. Подумайте, какая честь для вас. Мы сольём ваш капитал и моё имя…

«Ещё немного, и он схватит меня за ногу», – пронеслось в мозгу у Марфы. Она вскочила и отпрянула назад.

– Семён! Параша! Лукинична!

Дворня нарисовались в дверях в сей же момент – видать, подслушивали втроём. Марфа указала рукой на несостоявшегося жениха:

– Гоните его вон! Да чтобы духу его здесь не было!

– Марфа Афиногеновна, вы пожалеете! Вас больше никто замуж не возьмёт! – орал господин Полупанов-Заруцкий, когда Семён за шиворот волок его по коридору.

Марфа закрыла лицо руками, не зная, то ли плакать, то ли смеяться, но, наверное, лучше плакать, а ещё лучше смириться и принимать судьбу такой, какой она предначертана на Небеси невидимыми словесами.

Санкт-Петербург, 2017 год