Круг Раскрывается: Разбитое Стекло

Кису пришлось немного подумать, чтобы перевести сказанное ею на свой родной наморнский. Большой городской госпиталь для малоимущих назывался Наскемиу; Танас — это было крыло, куда перемещали мёртвых.

- Почему? - спросил он, когда его мозг разобрался в терминологии. - Кто умер?

- Иралима, - дрожащими губами прошептала Яли. - Даской Номасдина, который вёл следствие для арурим, он пришёл и дал её описание, - она закрыла рот дрожавшей ладонью.

Кис помедлил, затем протянул руку и взял её за плечо, пытаясь её успокоить. Ира ему нравилась, и ему было жаль Глаки. Кроме Иралимы у ребёнка больше никого не было. Клан выгнал Иру, когда та объявила о своём намерении стать танцовщицей в Капике.

- Где ты был весь день, в канаве прятался? - потребовала Поппи. - Её сцапал Призрак. Он сцапал её, задушил её и бросил её как мусор в фонтане на Площади Лабрикас.

- Тихо, - шёпотом отчитала её Яли, закрыв Глаки уши. - Только не при ребёнке, Поппи, Всевидящего ради!

- Не надо было мне говорить Ире, что она — эгоистичная старая клуша, - рыдала Занта. - Это моя вина.

Яли и Поппи раздражённо переглянулись.

- Мы забыли, что весь мир вращается вокруг тебя, Занта, - сказала Поппи едким как уксус голосом. - Только не ссорься с нами, и мы все будем жить долго и счастливо.

- Девочки, - Кис знал, что если Поппи и Занта начнут, то перепалка продлится всю ночь. - Вы сказали этому даской, когда последний раз видели Иру? Где она танцевала?

- Мы сказали, - ответила Яли, протирая глаза плечом, чтобы не беспокоить спавшую у неё на коленях девочку. - Не то чтобы он наизнанку выворачивался в поисках убийцы, когда погибли другие яскедаси, не так ли?

- У арурим есть слово для преступлений против людей вроде нас, помнишь? - потребовала Поппи.

Кислун уныло произнёс:

- Окозу.

- Окозу, - повторила Поппи. - «Не пострадало никого, кто стоит хотя бы бик».

Бик — так называлась самая мелкая медная монета в Тариосе.

- Сейчас они суетятся только потому, что Ира объявилась в фонтане Лабрикас, - добавила Яли. - Очищающая палатка стояла весь день. В самом деле, нельзя же позволять мёртвой яскедасу осквернять общественное место, так ведь?

- Скажи нам, что ваши собственные арурим на севере беспокоятся из-за таких как мы, - поддела его Поппи.

Когда Кис промолчал, она кивнула:

- Я так и думала, - она поднялась на ноги. - Мне пора одеваться.

- Ты идёшь на работу сегодня? - воскликнула Занта. - Когда Иралима в Наскемиу Танас?

Глаки всхлипнула. Яли нагнулась, нежной ладонью разглаживая спутанные кудри ребёнка.

Поппи зыркнула на Занту.

- А ты разве не идешь? Ира была бы там, на улице, если бы в Танас была ты. Разве ты не говорила, что у тебя пока не хватает денег заплатить за жильё?

Дэйина! - пробормотала Занта, обращаясь к богине-покровительнице Капика. - Я забыла!

Она мигом вскочила на ноги и начала проталкиваться вверх по лестнице.

- Это неправильно, - сказал Яли Кислун.

Она была самой смышлёной из троицы, с ней ему было говорить легче всего.

- Яскедаси — тоже тариоссцы.

- Ты милый, Кис, - сказала Яли. - Но это ненадолго, если останешься тут.

Она с усилием встала, перенеся вес Глаки на бедро. Ребёнок был совсем заплаканным и даже не шевельнулся. Яли сказала:

- Будет Прощание в Танионе, - так назывался храм, посвящённый богам умерших. - Тебе сказать, когда оно будет?

- Да, пожалуйста, - ответил Кис.

В Тариосе умерших сжигали за городской чертой, поэтому похорон не было, только церемонии Прощания. Пока Яли взбиралась по ступеням, он бросил ей вслед:

- Яли, а с ней что? - он кивнул в сторону Глаки.

Яли поцеловала волосы девочки.

- Она теперь моя. Я о ней позабочусь.

- Если тебе нужна помощь, просто попроси, - сказал Кис. - Я буду присматривать за ней, дам денег ей на еду — всё, что потребуется.

В награду за эти слова карие глаза Яли немного просветлели, а на её губах появилась улыбка, заставившая сердце перевернуться у него в груди.

- Ты действительно хороший парень, Кис, - сказала она ему. - И я этим не премину воспользоваться.

- Я и не против, - сказал он, когда она добралась до своей комнаты.

Ночь была душной и жаркой, почти не принеся отдыха. Где-то в полночь Кис отнёс свой тюфяк на крышу и поместил его между горшками с травами Фэрузы и стеной. Он поставил рядом кувшин с водой — он не мог пить вино с тех самых пор, как его ударило молнией — и лёг, заложив руки за голову. Зарницы играли в пластах облаков в небе. Они его немного нервировали, но недостаточно, чтобы вернуться внутрь. Зарницы не били в землю, они лишь дразнили пленников иссушенного города обещанием дождя.