Круг Земной

Тот назвался Кимби. Тормод спрашивает:

– Ты был в бою?

– Да, – говорит он, – я был с бондами, и это было к лучшему.

– Ты не ранен? – спрашивает Тормод.

– Немного, – отвечает Кимби, – а ты был в бою?

– Я был с теми, чье дело лучше.

Кимби увидел на руке у Тормода золотое обручье и сказал:

– Ты, верно, человек конунга. Дай мне это обручье, и я тебя спрячу. Ведь бонды убьют тебя, если ты попадешься им.

Тормод говорит:

– Возьми обручье, если сможешь. Я потерял большее.

Кимби протянул руку, чтобы взять обручье, тут Тормод взмахнул мечом и отрубил ему кисть. Говорят, что Кимби терпел боль не лучше, чем те, кого он только что поносил. И Кимби ушел.

А Тормод остался в сарае. Он сидел и слушал, о чем говорят люди. Каждый рассказывал о том, что видел в этой битве и кто как сражался. Одни хвалили больше всего отвагу Олава конунга, а другие называли людей, которые вели себя не менее мужественно. Тогда Тормод сказал:

Грозен князь был в сердце,
Он мечом червленым,
Шед по Стикластаду,
Путь врезал кровавый.
Не бежал он смерти,
Герой, созывая
Вязов вьюги – много
Их отличилось – Трота.[333]

CCXXXIV

Затем Тормод ушел из сарая и вошел в какой-то дом. Там было много тяжело раненых, и какая-то женщина перевязывала им раны. На земляном полу был разведен огонь, и она грела на нем воду для промывки ран. Тормод сел у дверей. Люди, которые ухаживали за ранеными, входили и выходили. Один из них, проходя мимо, повернулся к Тормоду, взглянул на него и сказал:

– Отчего ты такой бледный? Ты ранен? Почему ты не просишь, чтобы тебя полечили?

Тогда Тормод сказал такую вису:

Мглист челом, куда мне
C румяным равняться —
На нас и не глянут —
Мужем Наины кружев.
Сегодня я бледен
Неспроста, растратчик
Злата: много выжгло
Ран оружье данов.[334]

Тормод встал, подошел к огню и постоял там некоторое время. Лекарка сказала ему:

– Эй ты! Пойди-ка принеси дров, которые лежат там снаружи у дверей.

Тормод вышел, принес охапку дров и бросил ее на пол. Тут лекарка посмотрела ему в лицо и сказала:

– Ужас, какой он бледный. Что с тобой?

Тормод сказал:

Вот, страшит лещину
Брашен бледность наша,
Никого, хозяйка
Бус, не красят раны.
Знай, от мощной длани
Летели в нас стрелы.
Рядом с сердцем, чую,
Встал зубец железный.[335]

Тогда лекарка сказала:

– Покажи-ка мне твои раны, я перевяжу их.

Он сел и сбросил с себя одежду. Осмотрев его раны, лекарка стала ощупывать рану в боку и почувствовала, что там застряло железо, но она не могла определить, как глубоко оно вошло. В каменном котле у нее варилась смесь лука с другими травами, и она давала эту смесь раненым, чтобы узнать, глубоки ли их раны: если рана оказывалась глубокой, то из нее чувствовался запах лука. Она дала этой смеси Тормоду и велела ему съесть. Он говорит:

– Унеси это, я не голоден.

Тогда она взяла клещи и хотела вытянуть железо. Но оно сидело крепко и мало выдавалось наружу, так как рана распухла. Тогда Тормод сказал:

– Вырежь все вокруг железа, чтобы можно было ухватить его клещами, и дай их мне, я его вытащу.

Она сделала, как он сказал. Тормод снял золотое обручье с руки, отдал лекарке и сказал, что она может делать с ним, что захочет.

– Это хороший подарок, – говорит он, – Олав конунг подарил мне это обручье сегодня утром.

После этого Тормод взял клещи и вытянул из раны наконечник стрелы. На его крючьях зацепились волокна сердца, одни красные, другие белые. Увидев их, Тормод сказал:

– Хорошо кормил нас конунг! Жир у меня даже в сердце.

Тут он упал навзничь мертвый. Здесь кончается рассказ о Тормоде.

CCXXXV

Олав конунг погиб в среду в четвертые календы августа месяца. Войска сошлись около полудня, битва началась до мидмунди, конунг пал до нона, а темно было от мидмунди до нона99. Сигват скальд так рассказывает о конце битвы:

Худо нам без недруга
Англов. Пал, изранен,
На поле – расколот
Щит в руке – воитель.
У Олава взяли
Жизнь – он в бой неистов
Шел, а Дага бегство
Спасло, – в пляске Скёгуль,[336]

А еще он говорит так:

C неслыханной силой
Херсиры шли – смерти
Обрёк его в крике
Хильд народ – и бонды.
Там жердями ратных
Крыш такой повержен
Вождь, – их сотни в битве
Полегло – как Олав.[337]