Кругами рая

«Вы уж как-нибудь определитесь», – вспомнил он слова следователя. Да вот беда, определиться-то как раз не получалось. Быть на подозрении и вообще неуютно. Но проблема еще и в том, что Алексей действительно чувствовал себя виновным и прямо-таки мечтал сделать чистосердечное признание. Чувство было тем более гнетущим, что ничего конкретного вспомнить не удавалось или вспоминалось то, что прокуратуру вряд ли бы заинтересовало. Единственным собеседником, который мог понять его сейчас, был сумасшедший гений. Алексей даже подумал: может быть, найти его и напроситься на ночевку? Где-то ведь он живет? С ним бы он успокоился. Затопили бы печку, посвистели вместе.

Он понимал, что, пусть пока гипотетически, лишился сразу не только привилегий и прав, но даже обыкновенного сочувствия. Попытка скрыться в поселке от кровожадных поклонников теперь представлялась ему нелепой, какой и была, наверное, изначально. Самое страшное, думал Алексей, когда ни одному человеку на свете нет до тебя дела.

Марина? Но она первая отрезала его, сразу поверив в тайную переписку. Потом уже появился следователь. Тот был абсолютно убежден, что преступление совершил Алексей, и по какому-то психологическому парадоксу это было почти равнозначно тому, что Алексей действительно совершил его. Презумпцию невиновности придумали люди, они же были вправе отменить ее. Да фактически давно и отменили. Назвали вором – не приходи как ни в чем не бывало обедать в порядочный дом, даже если до того был зван.

Что характерно: все дома в одно мгновенье стали порядочными и неприступными. А ты, лопух, изъявления любви и дружбы принимал за чистую монету? Обманывался, но, по общему-то мнению, сам всех обманывал, поскольку был нечист и только выдавал себя за благородного.

Такие, Гриня, дела. И рад бы, да ничем не могу помочь. Ложись смирненько и молчи, как добрые люди советуют.

И вот что еще любопытно: оказывается, даже если посмотреть на собственную жизнь не подозрительно-следовательским, а просто сторонним взглядом, она предстает цепью тайных уловок, необычайных совпадений, недоразумений, странных привязанностей, крутых поворотов и полностью противоречащей логике, которую при свете дня никто не думал отменять. Почему-то эту странность до рокового события сам в себе человек не ощущает. Надо непременно чему-то случиться, и вот ты уже вышиблен из дружных рядов тех, кто живет как все. Достанет ли еще у человека мужества сообразить, что он не урод, а сами эти дружные ряды чистейшая мнимость?

В это время, вероятно для полноты картины, полил прямой, без фантазий, глухой дождь. О таком глупо даже и гадать насколько. Пока не устанет. А когда устанет? А никогда.

Алексей зашел под старую ель, понимая, что и это укрытие скоро даст течь. Одежда уже успела промокнуть. Идти сейчас даже и под таким дождем было бы не страшно и не противно, если бы было куда и к кому. Стоять без надежды на тепло и уют – кисло. О таком состоянии, наверное, и говорят: раскис.

Чтобы не раскиснуть, Алексей злился. Злился и продолжал энергично обдумывать случившееся, поставив себя на место следователя.

Что могло произойти с этой девочкой, которая в электричке показалась ему домашней и смущенной, а у источника – опытной и уже имевшей дело с мужчинами? Евгению Степановичу она отвечала с притворной стыдливостью, мальчишкой с плеером повелевала. Ночью они зачем-то подсматривали, как он разыгрывал сцену перед Мариной. Потом Алексей встретил Дашу в трактире. Скорее всего, впрочем, это была галлюцинация от пьянства и недосыпа, но тоже ведь не просто так, значит, запала?

Получалась, как ни крути, долгая история отношений. И записка предназначалась ему, сейчас Алексей был уверен в этом. Возможно, Даша была из фанатов Грини? Ну да, «я вас сразу узнала». Письмо Татьяны к Онегину. А он не удостоил даже отеческого разговора.

Но порванный лифчик, найденный как раз на назначенном месте? Значит, нашелся тот, кто отследил всю историю и подкараулил? Бред какой-то! И вдруг Алексей понял, что единственный, кто действительно годился на роль преступника, был Женька. Зачем он оставил Анисьича одного? Где бродил до ночи? Его уже допрашивали, Алексей знал, и Женька сказал, что отсыпался в привокзальном буфете. Врал! Там его Алексей не видел, когда загружался. А подкупить буфетчика ничего не стоит. Похотливость была маслом размазана на лице доктора.