Круги компенсации. Экономический рост и глобализация Японии

Как отмечает Йосикадзу Миядзаки, к городским банкам Японии союзники относились гораздо более благосклонно, чем к их аналогам в Западной Германии [Miyazaki 1967: 329–350]. При оценке корпоративных активов для целей налогообложения в первые послевоенные годы банкам в Японии, например, был предоставлен более благоприятный режим, чем производителям [Там же: 332–333], системная преференция, которой оказались лишены их немецкие коллеги. В процедурах прекращения субсидирования военной промышленности в Японии выражалась такая же благожелательность к частным банкам, что резко контрастировало с далеко не благосклонным отношением к производителям в Германии. Особые убытки японских оружейных фирм, возникшие в результате прекращения субсидирования военного времени, не были отнесены на счета их бывших кредиторов-банков. Вместо этого они обычно начислялись акционерам фирм — во многих случаях гигантам холдинговой компании Дзайбацу, распущенной оккупационными властями.

Японские банки, оказавшиеся как должники своих вкладчиков в ходе валютной реформы в выгодном положении, также получили преференции как кредиторы оружейных фирм. Кроме того, основные банки бывших дзайбацу не были выделены в ходе реформ 1946–1948 гг. — ни в качестве холдинговых компаний, ни в качестве предприятий, подлежащих разукрупнению. Вместо этого они вышли из состава дзайбацу практически нетронутыми [Там же: 333]. В Германии, напротив, финансовая децентрализация зашла значительно дальше, породив так называемый Landes-bank («Земельный банк»), хотя в 1950–1960-х годах крупнейшие немецкие банки смогли восстановить значительную степень своей сплоченности и большую часть своего доминирования над промышленностью.

Можно задаться вопросом: почему в ранней послевоенной Японии банки пользовались столь явным фавором как со стороны оккупационных войск союзников, так и со стороны японского МФ? Эта систематическая благосклонность к банкам в Японии частично объясняется их способностью накапливать национальные сбережения в то время, когда только увеличение этих сбережений могло сдержать инфляцию и повысить национальную производительность. Однако сбережения могли накапливаться и через другие виды финансового посредничества, поэтому важно учитывать политический аспект. Генерал Дуглас Макартур, верховный главнокомандующий союзными войсками в Тихом океане, как говорят, был неравнодушен к банкам и скептически относился к специализирующимся на ценных бумагах фирмам по ценным бумагам как финансовым посредникам, поскольку семья его жены в результате краха на Уолл-стрит в 1929 году понесла значительные потери[71]. Банковские ассоциации, как благодаря своей способности оказывать давление на политиков, так и благодаря своему умению реализовывать цели правительства, также были ключевыми игроками, пользовавшимися влиянием как в ВГК ОВС, так и в японском правительстве.

Ассоциации банкиров работали над тем, чтобы (1) банки, а не специализирующиеся на ценных бумагах фирмы или другие организации стали главной координирующей силой в послевоенной экономической жизни Японии, и (2) им была оставлена общая свобода действий по распределению кредитов на собственных условиях, а сами они выступали в роли бдительных контролеров промышленных фирм. Таким образом, банки, имея значительные кредитные риски, которые они постоянно пытались снизить путем коллективных действий, в сотрудничестве с правительством и при поддержке государственного регулирования сыграли ключевую роль в институционализации четких кругов компенсации в японских финансах. Посредством политической активности, при негласной поддержке консервативного однопартийного руководства, банки сдерживали изменения в ранней послевоенной системе косвенного финансирования, укрепляя свою роль в качестве доминирующих поставщиков капиталовложений, в то время как экономический рост Японии начал ускоряться.

Таким образом, после войны постепенно сформировалось мощное «королевство банкиров», которое помогло Японии снизить риск, связанный с высоким уровнем левериджа, и активно развивать тяжелую промышленность, в которой доминировали частные финансовые институты. Японские банки оказались лучше способны к сотрудничеству, чем их более конкурентные немецкие коллеги, благодаря лучше сохранившейся преемственности и политическому влиянию федераций банкиров довоенных и военных лет. Политико-экономический режим «королевства банкиров» в Японии был усилен системой залога недвижимости, которая связывала финансы с неумолимо растущей ценой на землю, а также политическими интересами, способствовавшими такому росту, и динамичной, ориентированной на банки системой капиталовложений с использованием заемных средств по принципу «инвестируй, потом экономь».