Круги на воде

– О, вполне. Особенно если по соседству живет кто-то, кого она жаждет увидеть. Может, она интересовалась не самим мистером Джеймсом Рэндомом. Есть ведь еще Арнольд Рэндом и мистер Эдвард…

Доктор Крофт хмыкнул: в небольших дозах общение с мисс Орой было даже приятным.

– Ш-ш, – сказал он, – не забывайте, что у нас параллельный телефон. А вдруг кто-нибудь в замке снял трубку?

– Арнольду Рэндому это очень польстит, – сказала мисс Ора. Доктор Крофт представил, как она вскинула голову. – Он ведь теперь завидный жених, теперь, после смерти брата, все досталось ему. И ему вряд ли больше шестидесяти – он гораздо младше мистера Джеймса. Именно из-за него некоторые и румянились, не ради же бедного Эдварда. Впрочем, почему это я говорю «бедного»? Он наверняка что-нибудь натворил: ни с того ни с сего из дома не убегают, не пропадают неизвестно где, чтобы потом вернуться и никому ничего не рассказывать.

– Мисс Ора!..

Но ее голос продолжал гудеть ему в ухо:

– Нет, нет, судя по всему, там дело нечисто, и Джеймс Рэндом знал это, иначе он не изменил бы своего завещания – и это после того, как он воспитал Эдварда как родного сына, а не как племянника. А все эти разговоры о том, что он считал его умершим Есть люди, которые способны поверить во все, что угодно, если пожелают.

– Мисс Ора, так вы хотите, чтобы мисс Дин к вам приехала?

Оказалось, что она именно этого и хотела. За тридцать лет она достаточно изучила доктора Крофта и знала, когда от досужих разговоров пора переходить к делу. Милдред напишет мисс Дин письмо. Может быть, и доктор Крофт напишет?

– Мой случай настолько сложен, и вы бы ей хорошенько все объяснили.

Мисс Милдред написала, доктор Крофт тоже. Он сообщил Клариссе Дин о болезни мисс Оры только то, что счел нужным. Как-то раз он объяснил это миссис Эммелине Рэндом своим нежеланием вмешиваться в чужие дела. Безусловно, Эммелина абсолютно надежный человек, но он не позволил бы себе таких откровений, если бы его не вывели из себя.

Он был предельно осторожен, когда писал Клариссе Дин, ничего лишнего. Та сообщила о своем согласии и появилась в городе через два дня после своего ответного письма, лишь на двадцать четыре часа опередив возвращение Эдварда Рэндома к своей мачехе.

Глава 2

Эдвард Рэндом вышел из дверей вокзала и свернул направо. Если бы он не остановился у газетного киоска, то увидел бы Сьюзен Вейн. Но так как он остановился, то заметил ее лишь тогда, когда повернул в очередной раз налево, прочитав на указателе: «Гриннингз – 1 1/2 мили». Указатель был новым, во всяком случае для него – в последний раз, когда он был здесь, его подвозил на своей машине Джим Бертон, и они подъезжали с другой стороны. А еще раньше – до его отъезда – вы либо должны были знать, где находится Гриннингз, либо рисковали вообще туда не попасть. Прикинув, сколько времени прошло с тех пор, когда он сходил с поезда в Эмбанке и шел по этой дороге, Эдвард помрачнел.

В общем, только свернув в сторону Гриннингза, он увидел девушку, шагающую по дороге, в правой – без перчатки – руке она несла чемодан. Он рассмотрел, что обе перчатки были засунуты в карман элегантного пальто. Девушка шла ровно и плавно, радуя глаз так же, как его радует живописный пейзаж. Чисто поверхностное, но, несомненно, приятное впечатление. Но через одну-две минуты к этому впечатлению прибавилось смутное ощущение, что он уже видел когда-то эти прямые светлые волосы. Очень прямые, за исключением самых кончиков, очень светлые и очень густые, подстриженные под пажа. Когда у всех девушек на голове кудряшки от завивки, вы невольно запоминаете ту, у которой их нет.

Прошло пять лет, но он вспомнил Сьюзен Вейн, ту, какой она была тогда – семнадцатилетнюю и, по ее собственному мнению, очень толстую. Ему никогда не нравились худые, но, как он начал припоминать, Сьюзен была действительно пухленькая, с румяными, как яблоки, щеками, с круглыми серыми, как у котенка, глазами и с густой светлой копной волос. Вполне симпатичная девчушка. Эдвард ускорил шаги и поравнялся с ней. Если это не Сьюзен, он просто пройдет мимо, но, если это все-таки она, было бы глупо плестись за ней всю дорогу, а у Эммелины столкнуться нос к носу.

Когда он подошел, девушка обернулась, и на какое-то мгновение он было усомнился, но лишь на мгновение, ибо это была она. Исчезла ее полнота, но глаза были теми же, только сейчас, на похудевшем лице, они казались больше, и ресницы потемнели и стали золотисто-коричневыми. Может быть, ей пришлось над ними потрудиться, но результат получился замечательный. В конце концов, зачем шагать по жизни с белесыми ресницами, если тебе этого не хочется?

– Вы – Сьюзен Вейн? – спросил он нахмурившись, в обычной своей резкой манере.