Круги на воде

Семь лет назад! Мисс Ора начала считать. Эдвард еще ходил в школу — ему было не больше восемнадцати. Потому что сейчас ему не больше двадцати пяти. Она помнила его еще младенцем. Да, ему было восемнадцать, когда Джеймс Рэндом заболел гриппом и в доме появилась Кларисса Дин. Значит, к тому времени она уже закончила курсы. Пусть она молодо выглядит, но она на несколько лет старше Эдварда. Эта свежесть очень обманчива. И мисс Ора удовлетворенно заключила, что Клариссе, наверное, уже тридцать.

— А в корзинке было много яблок… — ядовито заметила она.

— Но миссис Александер сказала…

— Миссис Александер главное побольше продать. Моей сестрице это не понравится, совсем не понравится. Она будет считать, что мы транжирим деньги. Сама она не любит фрукты, и нам надо быть похитрее. Лучше вели миссис Дикон припрятать эти яблоки, а корзинку пусть вернет — когда пойдет домой на ленч.

Глава 6

Арнольд Рэндом прошел по южной аллее до небольшого коттеджа и, прежде чем отодвинуть щеколду калитки, помедлил. Это был человек среднего роста, сухощавый, с ярко выраженными фамильными чертами. Почти у всех Рэндомов присутствовали эти черты — все они были смуглыми, стройными, темноглазыми. Но проявлялись они у всех по-разному. В Джеймсе Рэндоме некая «мрачность» красок была смягчена добросердечием. У Джонатана ни смуглоты, ни темных глаз и волос вовсе не было: он пошел в материнскую родню, в белокурых Фоксвелов — белокурых и глуповатых, как шептались в деревне. В Эдварде семейные черты возродились и даже усилились. У Арнольда фамильные черты приобрели изысканность. Гордо посаженная голова, прямая осанка, красивые аристократические руки. Как однажды отметил лорд Берлингэм, Арнольд Рэндом мог бы занять первое место в Англии на соревнованиях по надменности взгляда. Именно так, с холодным презрением, он посмотрел сейчас на садик Эммелины. После чего отодвинул щеколду, сделал несколько шагов по узкой мощеной дорожке, которая вела к двери коттеджа, и снова огляделся.

Сад представлял собой прямоугольный участок, отрезанный от парка. На одной его стороне — клумбы и розовые кусты, в глубине — грядки с овощами. Он бы должен быть строго выверенным и ухоженным, как и полагается садику у дома привратника. Но этот сад никогда таким не был, никогда с тех самых пор, когда брат Джеймс отдал его в распоряжение Эммелины. Арнольд нахмурился при этом воспоминании. Дело было не в том, что ему не нравились клумбы. Он помнил строгие, спланированные с большим вкусом композиции из пурпурной герани, желтой кальцеолярии и голубых лобелий, листик к листику, ни одного увядшего цветка. Но это было во времена старика Харди. С тех пор как здесь поселилась Эммелина, всюду воцарился хаос. Огромные разросшиеся осенние маргаритки и подсолнухи. Розово-белые анемоны. Львиный зев и резеда между розовыми кустами. И еще множество наполовину отцветших растений, названий которых он не хотел знать. А розы! Все было усеяно розами! Пусть даже они хорошо цвели — и благоухали невероятно. Но какие неухоженные! Неудивительно, что они так разрослись. Всюду запустение. И вьюны на веранде нужно как следует подровнять.

Пока он рассуждал, внизу что-то зашевелилось, и, мягко ступая, появился Люцифер, бывший Черныш: хвост поднят, изумрудные глаза блестят на солнце. Мистер Рэндом не любил кошек.

— Брысь! — рявкнул он.

Люцифер подпрыгнул, сделал восхитительный кульбит в воздухе, благополучно приземлился и мгновенно исчез, как зигзаг черной молнии. Гревшаяся на солнце, растянувшись на подоконнике, Шехерезада не шевельнулась, но Тоби, уродливый кот с неестественно длинными задними лапами и всего одним ухом, спрыгнул и исчез в зарослях мяты и лаванды. До того как его подобрала Эммелина, его били и пинали ногами, он этого не забыл. Он подчинялся, когда люди говорили ему «брысь!». В поле зрения были еще три кошки, но они даже не обернулись. Арнольд сурово посмотрел на них и резко постучал молотком во входную дверь Эммелины.

Она открыла, держа на руках совсем маленького котенка. За ней следовала, жалобно мяукая, его мать, красивая серая — помесь с персидской кошкой. На Эммелине был голубой рабочий халат, волосы немного растрепаны. Она убирала в задней комнате, и ей пришлось подвинуть Амину с котятами. Амине это не понравилось, а один котенок заполз под комод, который вместе с роялем достался Эммелине в наследство от бабушки, залез и не хотел выделать. Амина, естественно, разнервничалась, что Арнольд явился в очень неподходящий момент. Эммелина не хотела, чтобы он догадался об этом, поэтому она улыбнулась своей кроткой рассеянной улыбкой и сказала:

— Как это любезно с вашей стороны! Пожалуйста, заходите!

Корзинка Амины стояла, конечно временно, посреди гостиной; котята пищали и карабкались по краю корзины, отчаянно пытаясь выбраться. Эммелина стряхнула их обратно, посадила туда же того, которого держала на руках, и понесла корзину на кухню, сопровождаемая Аминой, которая вышагивала с решительно поднятым хвостом и пронзительно мяукала.

Шум затих — Эммелина закрыла обе двери и извинилась: