Круги по воде

– Ладно, ладно! Не сей панику! Подаю только по средам! — Небогов бросил взгляд на улыбающегося Игоря и спохватился: — Ах да! Мы несколько отвлеклись.

– Лично я не отвлекался, — заметил Игорь.

– Газета, знаете ли. Так я вас слушаю.

– Славка! — крикнул кто-то с другого конца комнаты. — Где гранки «Круглого стола»?

– У Марины! Все у Марины! — завопил Небогов. — Не мешайте беседовать с товарищем! Он из милиции, в конце концов!

Несколько любопытных голов повернулось в их сторону.

– Знаете что? — сказал Игорь. — Я не люблю лишней популярности. И кобру я с собой тоже не захватил. Давайте пройдёмся, а?

– Одну минуту, — поднял руку Небогов. — Сейчас все устроим. Пошли.

Он вскочил, шепнул что-то сидевшему невдалеке парню и, ловко лавируя между столами, устремился к двери. Игорь еле поспевал за ним.

Небогов провёл его в дальний конец широкого коридора и открыл низенькую дверь.

Они оказались в крохотной каморке без окон, со скошенным потолком, с которого свисала на шнуре тусклая лампочка. Кругом стояли ведра, валялись тряпки, мотки электрического шнура, какие-то верёвки, в углу были свалены веники, щётки на длинных палках. Тут же находились две колченогие табуретки.

– Царство тёти Паши, — объявил Небогов. — Используется для исповедей и тайных свиданий. Присаживайтесь. Уж здесь нас никто не потревожит, будьте спокойны.

– А если у кого-нибудь ещё назначено тайное свидание? — засмеялся Игорь.

– Все. Занято. Как в уборной, — ответил Небогов, запирая дверку на длинный, гнутый крючок. — Слушаю вас.

И уселся верхом на вторую табуретку.

– Так вот, — начал Игорь. — Первый вопрос. Вы что-нибудь слышали о директоре электродного завода?

– Ещё бы! Что касается меня, то выражение «слышали» неуместно. Я писал о нем фельетон.

– Он был опубликован?

– Нет, не был.

– Почему?

– Ну, видите ли. Тут у редакции были некоторые, соображения, — уклончиво ответил Небогов.

– Хорошо. Мы этим ещё займёмся. А пока вернёмся к началу. На основе чего вы написали фельетон?

Небогов задумчиво почесал бородку.

– Это вам обязательно надо знать? — осведомился он. — Видите ли, газетная этика…

– Сейчас не до этики, — сухо прервал его Игорь. — Погиб человек…

– Хороший человек! — вдруг запальчиво произнёс Небогов. — Это я вам говорю!

– Но тогда почему же… — начал было Игорь.

– Ладно! — снова прервал его Небогов. — Черт с ней, с этикой! Я вам сейчас все расскажу. Вы это дело расследуете, да? Я слышал, вы из Москвы приехали.

– Да, из Москвы.

– Правильно! Расследуйте, и получше.

– Вот вы и помогите.

– Вот я и помогу, — сердито ответил Небогов. — Все началось с анонимного письма в редакцию.

– Та-ак, — протянул Игорь, настораживаясь.

– Анонимка — это или подлость, или трусость. И всегда мерзость. Это уж опыт показал. Но она содержала конкретные факты. И острые. Их следовало проверить. Причём осторожно. Чтобы не оскорбить подозрением. Вы понимаете? Так вот это поручили мне.

– Когда пришла анонимка? — спросил Игорь.

– Скажу точно. Сегодня у нас двадцать седьмое? Значит, ровно два месяца назад.

– Выходит, до ревизии на заводе?

– Она как раз началась, когда я туда пришёл.

– Ясно. Ну, а дальше?

– Дальше я положил анонимку эту под сукно. Как «кобру под подушку». Вы читали такой роман? И стал ждать.

– Чего же ждать? — поинтересовался Игорь, игнорируя вопрос о романе.

– Конца ревизии, конечно. И вот оказалось, что факты подтвердились. И тогда я написал фельетон, — Небогов вздохнул. — Блестящий фельетон. Это все мне говорили.

– Почему же его не опубликовали?

Небогов снова вздохнул и, нахмурясь, почесал мизинцем бородку.

– Я сам так решил.

– Вы?!.

– Да, представьте. Дело в том, что я узнал Лучинина. Он ко мне пришёл сам, и мы с ним беседовали, — он скупо усмехнулся. — Как раз здесь, у тёти Паши.

– И что же?

– И… он мне понравился.

– Это выглядит не очень принципиально, — заметил Игорь.

– Вы меня не поняли! — Небогов даже вспыхнул от возмущения. — Мне нравятся только честные люди! Абсолютно честные! И я их нутром, чувствую. Слава богу, всяких навидался. И я, представьте себе, не поверил ревизии. Я подумал, что он будет бороться, — и чуть дрогнувшим голосом добавил: — Такое он производил впечатление.

Игорь смотрел на его бородатое, юношеское лицо с живыми карими глазами, ставшими вдруг строгими, почти злыми, на твёрдо сжатые губы, и ему почему-то захотелось обнять этого парня.

– Вы мне можете показать эту анонимку, Слава? А заодно и ваш фельетон?

– Анонимку, пожалуйста. А вот фельетон… Честное слово, я его выбросил. В корзину. Все три экземпляра. И даже от главного не попало… Константин Дормидонтович меня понял.

Потом Небогов принёс письмо.

Игорю достаточно было только взглянуть на него, и он узнал почерк. Тот самый! Неужели это Булавкин?

И ещё непонятно: откуда Булавкин мог знать факты, о которых писал? И так грамотно их изложить — технические вопросы, бухгалтерские. Странно, очень странно.

– Это письмо мне придётся у вас взять, — сказал Игорь.

– Ну и черт с ним! Берите, — брезгливо ответил Небогов.

– Теперь, Слава, второй вопрос, — продолжал Игорь. — У вас дома есть пишущая машинка?

Небогов с удивлением посмотрел на него.

– Есть. А что?