Круги ужаса

— Черт подери, где я видел вашу поганую рожу? — закричал я, когда первое удивление прошло, и ко мне вернулась речь.

— Эта рожа принесла тебе фунт, — закудахтал человечек, — хотя стоит много больше. Не будь я в отличном настроении из-за чудной погоды, то принял бы твои слова за оскорбление, и ты, сушеная треска, дорого бы заплатил за свой язык без костей!

Ну и дела!

Меня обозвал сушеной треской какой-то недомерок ростом с сапог, тайком увезший в бурное море. Шутка показалась мне неудачной, и я, сжав кулаки, направился к нему, но он расхохотался.

— Успокойся, а то в дело вмешается Кроппи!

Я услышал за спиной свист, обернулся и столкнулся нос к носу с химерой с тарелки. Только размером она была с датского дога и выглядела опасной.

— Ну, ладно, — сказал я, — в бутылке был дурман, а теперь мне снятся кошмары.

— А вот и нет, — снова заговорил мерзавец, — забудь о кошмарах. В мире нет ничего реальнее, чем я и Кроппи… Иди, дружок, на камбуз и приготовь поесть.

Чудовище угрожающе засопело, и я подчинился. К великому моему удивлению, камбуз ломился от отличных припасов — мяса, сала, датского сливочного масла и сушеных овощей. Я сварганил рагу. Вывалил все на блюдо и крикнул, что еда готова.

— Накрой в кают-компании, идиот, — посоветовал карлик, — и поставь четыре прибора. Где твои глаза, матросик, если не заметил, что у Кроппи три головы?

Действительно, у чудища было три отвратительных и глупых головы. От него несло серой, чесноком и копченой рыбой.

— Ба! — утешил я сам себя. — В конце концов, кошмар не так уж отвратителен, поскольку жратва имеет вкус сала, красной чечевицы и карри. Завтра приготовлю пудинг с араком!

Наступила ночь. Я сварил кофе и приготовил сэндвичи с говядиной, соленой семгой, уложив их на свежие морские галеты. Без труда отыскал бочонок рома и выпил целую пинту, не спросив разрешения странных начальников.

На третий день путешествия слева по борту и по ветру появился остров.

Погода стояла ясная и тихая. Из моря выросли кокосовые пальмы, неподвижные, словно их вырезали из жести. Поверхность воды рассекали плавники и хвосты двух или трех синих акул.

— Совершим прогулку по бережку? — крикнул я. — Это будет легко. Вы меня слышите?

Бриг сам повернул бушпритом в направлении прохода в атолл.

— Следует убрать часть парусов, чтобы не разбить морду дюжине инфузорий, — добавил я, будучи в отличном настроении.

Ответа не последовало.

Я бросился на поиски карлика в желтом кафтане и трехголового дога, но не нашел их.

Между тем Единорог скользнул вдоль стен из серого коралла и словно приклеился к причалу.

Я потратил некоторое время, чтобы спустить паруса. Работа оказалась на удивление легкой, хотя обычно требует более одной пары рук.

— Послушайте, — крикнул я, — если нравится, прячьтесь, я а хочу походить по палубе для коров, местечко мне нравится.

Мне довольно хорошо известны южные острова, и тот, по которому ступал, ничем не отличался от островов, где приходилось бывать, добывая копру или трепангов.

Кокосовые пальмы были высокими, плодоносными и ухоженными; в прозрачной и спокойной воде атолла скользили рыбешки. На дне колыхались длинные водоросли. Твердая почва блестела, словно ее припудрили слюдой.

— Наверняка, здесь есть деревня, — бормотал я, двигаясь по утоптанной тропинке.

Прошел около лье сквозь заросли, не заметив ни малейшего дымка.

И вдруг, повернув почти под прямым углом, увидел дом.

Никогда бы не подумал, что такая усадьба из розового кирпича может стоять среди джунглей Океании.

— Хорошее гнездышко, которое сперла птичка Рокк где-то во Франции и перенесла в эту забытую богом дыру, — воскликнул я. — Но чему удивляться? Чего я только не увидел с того вечера, когда посетил наш славный Единорог! Смотри-ка, здесь живут люди!

Дверь в глубине высокого крыльца была приоткрыта, за ней открывалась красивая гостиная.

Я принюхался к запахам дома, похоже, принадлежащего зажиточному буржуа — ароматы кухни, варенья и испанского табака.

Я колебался, какую из трех или четырех дверей выбрать, когда нежный и вежливый голос пригласил:

— Входите в крайнюю справа, мистер Гроув!

Меня действительно зовут Натаниель Гроув. Но из всех необъяснимых вещей, случившихся во время моих приключений, та, что меня узнали, показалась мне самой удивительной.

— Меня и вправду зовут Натаниель Гроув, — сказал я, входя в гостиную, розовую как внутренность граната.

В низком кресле с сигаретой во рту сидела и улыбалась молодая дама с приятным лицом.

— Араковый пунш, виски или французское шампанское? — осведомилась она.

— Вы очень любезны, — сказал я, здороваясь. — А поскольку столь любезны, с охотой отведаю шампанского.

Золотистая пробка взлетела к потолку, и мне поднесли высокий хрустальный бокал.

— Коли вы знаете мое имя, — я уже осмелел, ибо незнакомка подмигнула мне с излишне игривым видом для дамы хорошего воспитания, — простите за нахальство, но с кем имею честь общаться?

— Называйте меня графиней! — со смехом ответила она.

— Охотно, — мой смех звучал еще громче, — тем более, я и сам маркиз.