Круги в пустоте

Кроме того, по здравом размышлении приходилось признать правоту Магистра. В интересах дела вовсе не следовало светиться в престижных кварталах, жить на широкую ногу, обзавестись… нет, не колесницей, конечно, а этим мертвым куском металла, который местным жителям заменяет благородного коня. Не стоит, лучше уж поездить в троллейбусах… столь же мертвых.

Хайяар передернул плечами. Когда ты вышел в поле, честь твоя осталась за стенами замка, гласит старая пословица. А привыкнуть можно ко всему, даже к безумной здешней жизни, и пускай порой глаза застилает яростью, пускай хочется воззвать к Высоким и пролить над этим миром всесожигающий темный огонь, — но истинному магу грешно быть в плену у своих же расстроенных чувств. Истинный маг и в метро потерпит, и картошки с базара принесет, и на дохлую крысу наступить не побрезгует.

Так что квартирку ему Магистр подыскал правильную. Однокомнатная в блочной пятиэтажке, до метро четверть часа на троллейбусе, без лифта, санузел совмещенный, обои драные, тараканы наглые. Впрочем, последних вынести оказалось уже просто невозможно, и маскировка маскировкой, а малое Слово Силы отправило рыжие полчища подальше. К соседям, наверное, — ну да те и не заметят прибавления в семействе.

Квартира эта принадлежала некоему прыщавому недоразумению студенческого возраста, досталась в наследство от умершей бабки и тут же была сдана его предприимчивыми родителями. Магистр снял ее через своих подставных, деньги — сразу за полгода — заплатил не скупясь, но с категорическим условием не маячить на горизонте до окончания договорного срока, после чего выдал Хайяару ключи.

Говоря по правде, не так уж его и страшил быт, вполне можно было притерпеться, тем более, кое в чем здешние люди явно превзошли Оллар. Гораздо хуже были они сами — суетливые, жадные и мелочные, разменявшие дары богов на примитивные механические игрушки, не прибавившие им ни мудрости, ни счастья. Они были рабами, и сами не замечали того. Ведь чтобы быть рабом, вовсе не обязательно иметь между лопаток треугольное государево клеймо. Кто живет одним лишь сегодняшним днем, кто верит лишь в палку и похлебку, какими словами их ни называй, кто терзаем страхом, алчностью и завистью — тот раб. Хайяар еще давно, лишь начиная посещать Железный Круг, понял, что большинство здешних жителей именно таковы. Не случайно и Круг их назван Железным. Железо — опасный металл, покровительствующие ему духи слишком уж ненадежны. Правы были древние, доверяя лишь меди и бронзе. И хотя, говоря по правде, железный меч не в пример лучше бронзового, но увлечение этим металлом до добра не доведет. Жаль, того не понимает государь, да и некоторые в Тхаране одобряют опасное новшество. И не только одобряют, но и, стыдно сказать, изыскивают способы половчее плавить сталь. Дескать, больше клинков — сильнее Держава. Слепцы! За минутной выгодой не видят грядущих слез. Ведь железо, служа людям, хитро начинает повелевать ими, соединяясь с их душами. И когда оно ржавеют, ржавчина переходит и на людей. Здешние — прекрасное тому подтверждение. В Олларе им не доверили бы и прополку риса, а загнали бы сразу в каменоломни, чтобы хоть какой-то клок получить с паршивых овец. Они лгали себе, думая, что свободны, что равны богам, в которых, кстати, почти и не верили. О, как развратили их нравы смутьяны прошлых веков! Слепые поводыри слепых. Увы, тут не нашлось, кому петлей и костром вырвать заразу. И вот, пожалуйста — здешние дорвали до своего скотского, рабского счастья. Они в механических повозках протыкают небесную твердь — и по-собачьи грызутся в очередях, спесиво полагают себя знающими тайны природы, подглядев несколько первичных смыслов, и тупо глядят в мерцающие экраны своих телевизоров, веря всякому льющемуся оттуда непотребству, а главное, полагают себя — себя, червяков! — мерою всех вещей! Как иногда ему хотелось сунуть в этот муравейник факел! Но увы, сил Тхарана явно на такое не хватит, да и опасно, смертельно опасно покорение такого гнилого мира. Не оружием здешним опасно, что их ракеты и бомбы против направленного потока Силы! — но именно своей гнилостью. Зараза есть зараза, ей свойственно распространяться сколь угодно далеко. Никакой разумный человек не купит прокаженного раба. Может быть, когда-нибудь потом, спустя сотни лет, уже из новой родины, и придут сюда государевы легионы, закованные в заклятую сильным словом броню. Но пока — рано. Что ж, значит, пускай пока плодятся… Скоты…