Круглая молния

Дрова в печке еще не догорели, и опять та же мысль возвращается на круги своя: допустила ли бы высоко и гармонично развитая цивилизация, затерянная в невероятных далях Вселенной, чтобы погибла такая вот Веселуха? Да ее бы там сохранили как реликвию и показывали бы за деньги. Тьфу, дьявол, опять я думаю земными категориями: денег-то у них нет! Ведь гармония, а с деньгами какая ж гармония?.. Но все это высшие материи, а веселухинцев в данный момент волнует одна проблема: где достать хлеба?

Магазин, что бойко торговал когда-то, в прошлом году рухнул. Да странно так рухнул: стенами и крышей, а крыльцо почему-то осталось. И остался на двери огромный ржавый замок — наверное, с полпуда весом. Так и висит, неизвестно что стережет. А веселухинцы между тем каждое утро (тем самым немыслимо красивым восходом) идут в соседнее село — на центральную усадьбу колхоза — за хлебом. Идут не далеко, не близко, а семь верст с гаком, и не кто-нибудь, а первая в районе коммунарка Антиповна, идет Степан Иванович — «Тула я», кавалер трех орденов Славы. Идут за хлебушком две сестры Молотилки, одна трех сыновей отдала фронту, другая — пятерых. Идет девяностосемилетний дед Андрей — участник трех войн. Идет согбенная Степановна — спину она повредила, свалившись со стога во время колхозного сенокоса, но ушла на пенсию по старости, потому что никто вовремя не надоумил Степановну получать ее по инвалидности. Идет «везучая» баба Нюра, идет Ленивая Саша, бывшая передовая льноводка.

Правда, бывший председатель — сам фронтовик — следил раньше за тем, чтоб хоть раз в неделю подвозили в Веселуху хлеб. Теперь же он слег надолго в больницу, а заместитель его — молодой, когда ему вспоминать про захудалую деревню, если одна на уме забота: план, план, план…

За планом и про людей забыл.

Память, память, куда тебя уносят воды Жереспейки, — в моря, в океаны? Но тогда должны бы бушевать на земле целые океаны людской памяти!