Круглая Радуга (ЛП)

Насколько всерьёз она играет? В завоёванной стране, твоей родной оккупированной стране, лучше, как она считает, войти в некую формальную, рационализированную версию того, что снаружи продолжается без оглядки на форму или приличные ограничения дня и ночи, массовые казни, разборки, избиения, обман, паранойя, позор… хотя открыто они не обсуждают это, похоже, Катье, Готфрид и Капитан Блисеро пришли к соглашению, что эта северная древняя форма, всем им известная и привычная—заблудившиеся дети, лесная баба-яга в съедобной хижине, поимка, откорм, Печь—станет их охранительной рутиной, их убежищем от того, что никто из них не в силах выносить снаружи—Войну, абсолютную власть случая, их собственную жалкую случайность здесь, посреди всего...

Это небезопасно, даже внутри, в доме...чуть ли не каждый день осечки при запуске. В прошлом октябре недалеко от этой усадьбы, одна упала обратно и взорвалась, убила 12 из наземного расчёта, высадила окна на многие сотни метров в округе, в том числе западное окно гостиной, где Катье впервые увидела своего золотистого брата-дичь. По официальным слухам взорвалось лишь топливо и окислитель. Но Капитан Блисеро с трепетным—она бы даже сказала нигилистическим—наслаждением, сказал, что заряд Аматола в боеголовке тоже взорвался, делая из них такую же цель, как и стартовая площадка... Что все они обречены. Дом расположен к западу от ипподрома Дунидингт, противоположно направлению на Лондон, но никакое направление не исключено—зачастую ракеты, свихнувшись, разворачиваются куда попадя с жутким ржанием в небе, разворачиваются и падают, каждая согласно своему безумию, непонятному и, как опасаются, неизлечимому. Если есть время, их владельцы уничтожают их, по радио, в ходе припадка. Кроме запусков ракет, есть ещё Английские налёты. Спитфайеры с рёвом проносятся на бреющем над тёмным морем во время ужина, прожектора спотыкаются над городом, эхо сирен висит в вышине над мокрыми железными скамьями в парках, торопливо татакают противозенитные орудия, выискивая, и бомбы падают в леса, на польдерные земли, на квартиры, где, ориентировочно, расквартированы военнослужащие-ракетчики.

Это придаёт обертона игре, и та слегка меняет свой тембр. Ведь именно ей, в какой-то неопределённый момент будущего, предстоит толкнуть Ведьму в Печь приготовленную для Готфрида. Поэтому Капитану следует не исключать возможность, что она Британский шпион, или участница Голландского подполья. Несмотря на все старания немцев, информация продолжает постоянно поступать из Голландии в штаб бомбардировщиков КАС, сообщая о расположении, маршрутах подвоза, в каких тёмно-зелёных группах деревьев могут скрываться установки А4—данные меняются ежечасно, настолько мобильны ракеты и оборудование их обеспечения. Но Спитфайеры могут ударить по электростанции, складу жидкого кислорода, по квартире командира батареи… это щекотливый вопрос. Почувствует ли Катье свою обязанность аннулированной, однажды вызвав Английские истребители-бомбардировщики на этот самый дом, её тюрьму для дичи, хоть это означало бы смерть? Капитан Блисеро затрудняется сказать наверняка. До данного момента состояние агонии восхитительно. Конечно же, исходные данные о ней от людей Мусерата безупречны, ею выявлены три семьи замаскированных Евреев, она регулярно посещает собрания, работает на курорте Люфтваффе в Шевенингене, где руководство считает её умелой и жизнерадостной, не отлынивает. Не так, как многие другие, что используют партийный фанатизм, чтобы скрыть недостаток способностей. Единственное, лишь как тень предостережения: её преданность не согрета чувством. У неё, похоже, есть какой-то свой интерес для членства в Партии. Женщина с определённым математическим образованием и с резонами...«Желайте перемены»,– сказал однажды Рильке,– «у пламени берите вдохновенье!» В лавр, в соловья, в ветер… желать быть вобранным, объять, рухнуть в пламя взвившееся, чтобы заполнить все чувства и… не любить, потому что нечем более… но оставаться безнадёжно в состоянии любви...

Хотя это не про Катье: вот уж где никаких метаний мотылька. Ему приходится сделать вывод, что она втайнестрашится Перемены, предпочитая вместо этого тривиально менять то, что значит менее всего, одежду и украшения, не поддаваясь далее рассчётливого трансвестизма, будь то одежда Готфрида или даже  традиционная мазохистская форма Французского производства, такая неподходящую к её высокой, длинноногой походке, к её блондинистости, её упрямым плечам похожим на крылья—она всего лишь играет, играет в участие в игре.