Круглые грани земли

— Не настолько явно. Хозяин, — в голосе шаровика скользнула странно-ироничная интонация, — очень хитёр, очень. Особенно, когда дело касается вас, Творцов.

Это было уже любопытно. Во-первых, то, что шаровик считает Лиса Творцом, значит Инглемаз не объяснял им, кто такой Лис на самом деле. А, во-вторых, что хотел сказать он, говоря, что Хозяин особенно хитёр, когда дело касается Творцов? Может быть то, что есть кто-то похитрее, на кого хитрости Инглемаза не хватит?

Лис с интересом посмотрел на шаровика:

— А ты, похоже, не слишком его любишь?

— Дело не в любви. Неужели ты думаешь, что между человеком и нами может быть какая-то любовь?

— Сильно сомневаюсь, — согласился Лис. — Хотя я, возможно, и неисправимый романтик, и считаю, что всегда возможны какие-то взаимоприемлемые решения. Вы почему-то служите Инглемазу, а он не шаровик?

— Мы заключили сделку, и мы ему кое-чем обязаны…

— Тем, что он, преследуя в первую очередь собственные интересы, вытащил вас из небытия? — быстро спросил Лис.

Шаровик просто кивнул:

— Да. Повторяю: мы заключили сделку, и пока он выполняет договорённости, мы поддерживаем и его планы.

— Значит, с вами всё-таки можно договориться?

— Что ты подразумеваешь? — В голосе Кормада послышался интерес.

Лис пожал плечами:

— Я тут недавно пытался договориться с одним из ваших — ни в какую! Он, видимо, был слишком уверен в ваших силах, да и, вообще, в вашем божественном происхождении: новая ступень эволюции и всё такое. Однако вас не очень много осталось для поддержания популяции, так сказать! Особенно с учётом того, что вас нарожать посложнее, чем нас, обезьян. Я вот думаю: может быть, ваше главное предначертание — поскорее уйти в Великое Ничто?

— Ты пытаешься вывести меня из себя? — спросил шаровик. — Это может иметь место с людьми, но мы гораздо более уравновешены.

— А не ваша ли это слабость? Вас явно используют для достижения своих планов, а вы слепо подчиняетесь! Если бы вы действовали более эмоционально, то, возможно, не мостили бы Инглемазу своими головами — или шарами, как точнее? — путь к власти на Земле?

— Этот вопрос рассматривается, — кивнул шаровик. — Оцениваются все варианты.

— Что ты имеешь в виду?

— Пора! — шаровик махнул рукой. — Возвращайся!

Лис знал, что шаровика бесполезно упрашивать высказаться подробнее, и шагнул на круг.

— Удостоверился? — полюбопытствовал Инглемаз, поигрывая лучемётом.

Лис посторонился, чтобы его не отшвырнуло при появлении Кормада, который должен был прибыть следом, и молча кивнул. Почему-то ситуация начинала ему нравиться всё меньше и меньше. Какое-то нехорошее предчувствие копошилось в груди.

— Ребята, — сказал он, обращаясь к Творцам, — вы там смотрите в оба. Вы появитесь в одном из залов отдыха, я посмотрел, это главное здание, четырнадцатый уровень. Надеюсь, Терп, у тебя там есть какое-то оружие?

— Должно быть, — кивнул Творец.

Лис покосился на Инглемаза; тот слушал их разговор с усмешкой.

— Возьмите его сразу и проверьте весь Дворец, чтобы не было засады. От него всего можно ожидать! — Лис подбородком указал на Инглемаза.

— Фу, — сказал Инглемаз, дурашливо скривив губы, — каким же примитивным ты меня считаешь! Давайте, шевелитесь, у меня мало времени.

— Сними с них наручники! — потребовал Лис.

— Это можно! — согласился Инглемаз. — Уже не имеет значения!

Монра и Терп обняли Лиса и пожелали ему удачи, что вызвало смех Инглемаза, после чего Творцы ступили на круг и исчезли. Лис вздохнул.

— Я был уверен в тебе! — сказал, продолжая смеяться Инглемаз. — Для таких, как ты всегда есть что-то, что слишком дорого, люди ли, вещи ли. Именно поэтому вы всегда проигрываете: есть возможность управлять вами, заставить сделать то-то и то-то.

— А тобой возможности управлять нет? — язвительно спросил Лис.

— Нет! Мной управлять невозможно, я всегда преследую только собственные интересы, и поэтому меня невозможно заставить рисковать собой ради кого-то или чего-то. Меня невозможно шантажировать жизнями каких-то друзей, возлюбленных, детей. Поэтому в поединках с такими, как вы, я буду побеждать! Не сотвори себе кумиров, хотя бы и в виде близких людей — и будешь свободен! Это очень глубокое высказывание. Ты знаешь, на вашей Земле есть неплохие философы!

— Но если у тебя нет, так называемых, детей, возлюбленных и друзей, — сказал Лис, — то в случае твоей гибели, о тебе никто и не вспомнит, твоё дело никто не продолжит.

— А мне это надо? — почти с одесской интонацией спросил Инглемаз. — Какая мне разница, если меня не будет? А моё дело нужно только мне самому, и если уж я не сумел сделать своё дело, то не стоит его делать никому другому.

— Ну, это-то не новая концепция! Если тебе нравятся земные философы, то они об этом тоже говорили. Удобная философия: после нас, хоть потоп. Действительно, никому ничего не должен. Слушай, — сказал Лис, разглядывая Инглемаза, — я удивляюсь: ты был ребёнком, у тебя были родители, детство или тебя вырастили роботы в инкубаторе? Я не спрашиваю даже о том, любил ли ты кого-нибудь, но неужели у тебя не было хотя бы простой привязанности к кому-либо? Почему у тебя нет ничего святого?