В глазах вэйты стояли слёзы. Я стянул с себя грязную пропотевшую одежду и обувь и залез в ещё тёплую ванну. Протянул вэйте руку:
— Иди сюда.
Обнял её, гладил по волосам, плечам и шептал на ушко что-то успокаивающее. Она расплакалась…
— Прости меня, Фрам! Я трусиха и плакса! А думала что смелая!
— Ну что ты, волшебница моя. Это же не преступление. Все боятся. И я боюсь. Только дураки ничего не боятся. Вот увидел этого… Слугу… И чуть сам не заорал. А ты говоришь…
Лани недоверчиво посмотрела на меня, перестав лить горькие слёзы.
— Ага. И когда в лифте ехали — чуть зубами не стучал от страха.
— Не верю. Ты такой смелый!
— Эх, Ланюшка. Смелый не тот, кто выпятив челюсть прёт на встречу опасности. Смелый тот, кто испугается, но пересилит страх и победит. Так что ты и вправду смелая. Тебе было страшно, а ты всё равно со мной пошла.
— Но я плакала.
— Ну и что? Ничего страшного. Давай лучше помоемся и отдохнём — глаза начинают слипаться.
— Вот я дура! Ты же сегодня так устал, а я ещё со своими истериками!
Лани даже отстранилась и всплеснула руками, подняв брызги. Ну да, не очень честно, но лучший способ отвлечь женщину от жалости к себе — дать повод позаботиться о любимых. Я отметил, как она красива сейчас, но в силу навалившейся усталости ни на что, большее поцелуя, был не способен. Вэйта принялась меня мыть при помощи найденной мягкой мочалки. Она была так сосредоточена, что не заметила как мочалку ей подало мягкое голубое щупальце ванны. Я усмехнулся и закрыл глаза. Скоро моя очередь мыть. Потом мы добрались до кровати с восхитительно мягким матрасом и ссыпались в его объятья. По-моему я уснул раньше чем голова встретилась с подушкой. А разбудила меня шаловливая ручка вэйты. Ишь, что задумала. Ну, у меня тоже руки имеются. Целых две — левая и правая. Сейчас как пошалю в интересных местах! Я и начал шалить, вызвав возню и счастливое хихиканье любимой. Перспектива шалостей была многообещающей, но я случайно выглянул из-под одеяла…
— Мать!!! Мать!!. Мать!..
Разнеслось по блоку эхо моей реакции на «стоящую» возле кровати Фею. Хоть на призрачном лице невозможно было прочесть эмоции — я мог бы побиться об заклад, что смотрела она с интересом. Дожили! Призрак-вуайерист! Лани испугано выглянула с другого конца одеяла (как она туда попала?) и смущённо ойкнула. Острые ушки по цвету почти сравнялись с растрёпанной шевелюрой. А призрачная извращенка ещё и вылепила:
— Продолжайте, я подожду.
— Что-то настроение пропало.
Буркнул я и мысленно проклял Фею. Вот так вот и приобретается устойчивая эректильная дисфункция, твою дивизию. Хорошо что она не может видеть моё сознание. А хотя пускай бы и посотрела — как далеко я желал ей оправиться по холодку. Надо было одеваться, но вчерашней одежды не было видно. Ах да, я раздевался в ванной комнате. Где же взять одежду? Фея «обошла» кровать и приблизилась ко вделанному в стену аппарату, похожему на автомат по продаже чего-нибудь. По дороге она глянула на меня:
— Закажите себе новую одежду. Старая утилизирована. И можете не стесняться. В моём нынешнем состоянии я не испытываю дискомфорта или возбуждения при виде мужского тела.
— Зато я испытываю дискомфорт.
Пробормотал я. Хотя вот, вчерашнее полотенце! Я сграбастал махровую тряпку как спасательный круг в восьмибальный шторм. Есть хоть чем хозяйство прикрыть. Я не ханжа, но и не закоренелый нудист. Всё хорошо в меру. Лани тоже нашла полотенце, но ей было сложнее. Перед ней стоял выбор — обмотать верх или низ, потому как сразу на всё полотенца явно не хватало. Она вышла из затруднения обмотав полотенцем бёдра, а грудь прикрыв рукой. Я точно знаю, что будь мы только вдвоём — она бы и полотенце не искала. Меня она совершенно перестала стесняться ещё в Счастье. Значит она тоже стесняется Феи. Умом я понимал, что призрака голым телом не смутишь и не напугаешь, но рефлексы брали своё. Даже в довольно откровенном в смысле одежды рассенском обществе считалось дурным тоном светить половыми органами. Полностью открытая спина или живот, голые ноги и руки и даже часть ягодиц считались в общем-то нормой для женщин, да и для мужчин тоже, однако показ гениталий под запретом. Голая женская грудь хоть тоже никого в обморок не отправит, но считается, что демонстрировать её полностью обнажённой допустимо только очень близким людям или при кормлении младенцев. Вот если на ней хотя бы небольшой клочок ткани есть, символизирующий намёк на одежду, тогда — пожалуйста, хоть обдемонстрируйся.