Круглый дизельпанк [СИ]

И мы пошли. Впереди шёл Семён, за ним Марика, а я сзади. На всякий случай приотстал шагов на двадцать и время от времени останавливался. Доставал бинокль, осматривал поляны. Чем дальше мы отходили от дороги, тем чаще я останавливался. Интуиция подавала сигналы о чём-то чужеродном. Нет, ощущения, что за нами наблюдают, не было. Было ощущение, что мы приближаемся к чему-то нехорошему. Я не мог объяснить это, но в животе холодело, в ногах появлялась напряжённость. Семён поднял руку. Марика тотчас вскинула самозарядку и смотрела на мир поверх прицела. Я поступил так же, но шарил стволом по задней полусфере. Именно так нужно делать, а не крутить головой. В случае чего стрелять нужно туда, куда смотришь и наоборот. Иначе секундное промедление с доворотом ствола и подъёмом его на линию прицеливания может стоить жизни. Есть, конечно, уникумы, которые здоровско попадают белке в зад, стреляя из «Винчестера» от бедра. Но это результат постоянных тренировок и просто понты. Можно ещё ходить как киношные фашисты, постреливая из пистолета-пулемёта Вальтера МП-40 от пуза. Ага, и ни какие у них не «Шмайсеры» были. Если кто-то называет знаменитый «немецкий автомат» «Шмайсером», а автомат Калашникова АК обзывает «АК-47», знайте — перед вами профан в оружейном деле. Немцы ловили партизан с пистолетами-пулемётами Вальтера в руках. А вообще, во Вторую Мировую самым массовым стрелковым оружием немцев был карабин Маузера 98К, а у наших самой массовой была трёхлинейная винтовка Мосина обр.1891/1930 года, позже ставшая карабином обр.1943 года, проще говоря — «трёхлинейка». Автоматы же в начальный период войны были только в отдельных взводах автоматчиков в составе стрелковых батальонов. Для сведения любителям американских компьютерных пострелушек — автомат с обозначением «АК-47» никогда не выпускался серийно. Это вам любой нормальный оружейник скажет. Но это всё лирика. Взгляд привычно шарил по кустам, ища объект угрозы. Палец лежал на спуске и был готов сделать движение. Адреналин начал свою работу. Я сделал шаг назад. Ещё один. И так до тех пор, пока не приблизился к Марике и Семёну.

— Что?

— Следов стало больше и появились следы людей в обуви.

— Пленников повели пешком?

— Ага. Но как их тащили досюда?

— На горбу, блин. Семён, что скажешь?

— Да видать на горбу и тащили. Босые следы мельче стали. Думаю — недалеко осталось. Обычные люди далеко не дойдут своим ходом.

— Как же вы столько времени жили и не знали об этих… Ну… Культистах?

— Да не было тут их! Я ж с детства всю округу как свои пять пальцев! Пришлые они!

Что-то вертелось в мозгу и сработало на слово «пришлые». Мать твоя — Патагония!

— Семён! Здесь река поблизости есть?

— Есть. А что.

Семён хотел задать вопрос, но в процессе задавания сам допёр до разгадки. Конечно же! Река! Эти ребята приплыли по реке! Дальше было дело навыков. Семён вывел нас к широкой реке, мы прошли по берегу несколько километров. Чувство злого места не улетучилось, а только уменьшалось или увеличивалось. Ещё полкилометра мы почти ползли, но нам удалось засечь лагерь раловцев. Часовых или иных сторожей на подступах не обнаружилось. Не знаю, на что надеялись эти господа. Может просто думали, что некому их преследовать? Хрен их знает. Скрывась в кустах, мы пытались рассмотреть происходящее в лагере. До него было метров семьсот. Сектанты расположились на берегу реки, под кронами маленькой рощи. А что? Лодки рядом, источник воды. Место опять же вокруг открытое. Именно поэтому наверное они часовых и не оставили — на глаза понадеялись. Местоположение их мы теперь знали, оставался один вопрос — где там пленники? Марика встала на колени, высунувшись в просвет между кустами дикой акации, вытащила свой потёртый армейский Б-3 и приникла к окулярам.

— Так. Э… Фрам, они все высшие!

— Чё?.. Как это?!

— Так это. Чёрные все. Чёрные вэйты. Понимаешь?. И похоже — голые. Или в трусах одних. Или… Повязки набедренные что-ли?

— Мужики одни — или равноправие?

— О, Семья!.. Ты без своих извращенств не можешь?!

— А что такого? Так поровну, или мне можно не смотреть? Я знаешь ли, не люблю на волосатых мужиков любоваться. Я по женским контурам больше.

Сбоку хрюкнул Семён, сдерживая смех. Мы хоть и общались шёпотом, но он всё слышал.

— Чтоб тебя, Фрам! Э… Не разбираю. Далековато. Волосы у всех длинные. А это что? Не пойму. Свинью потрошат? О, Проклятье Отверженных!