Круглый год с литературой. Квартал четвёртый

«…я штудировал его книгу «Драма и действие». Он строит свою теорию, «проходя» через Аристотеля и Лессинга, Шиллера и Гегеля, и иначе не умеет. Ему нужен не только историзм – ему нужен Другой. Он выясняет своё, узнавая аристотелево, только так. Сравню неловко, но, хорошо, что неловко: читая его страницы обо мне, я обнаруживаю, что ко мне он тогда относился примерно как к Гегелю – то есть как к товарищу, который тоже старается думать о чём-то стоящем. Что Гегель в своём деле чаще преуспевал, а меня заносило куда-то вкось, особого значения не имело. Он помогал мне открывать мою мысль, вовсе не растворяясь во мне, он в это время сам думал что-то своё, и так мы делали общее дело, опять же – независимо от дара и мастерства. Настаиваю: и тут как с Гегелем – он ведь и Гегелю помогает понять, что именно тот написал. И при этом активность моего учителя растёт прямо пропорционально одному единственному: учуял он след мысли или нет.

Здесь не забота о ближнем и не самоотречение, как сентиментально полагал я тогда, и даже не просто интерес к мысли, а ещё особый интерес к чужой мысли. Прежде это меня умиляло и удивляло, только поздней я догадался, что чужая мысль, как ни странно, всегда интереснее моей – хотя бы тем, что она чужая, что мне такого нипочём не изобрести. Костелянец монологичен, общаться с ним, должно быть, трудно без привычки; кажется, он говорит только о своём. Это так, и это не так. В мыслях своих он просто не умеет быть один, всегда с кем-то, всегда задирает и спорит и, может быть, соревнуется. Последнее (если я его не выдумал), спешу заметить, никогда не первенствует. П. П. Громов писал про Аполлона Григорьева – и Костелянец писал, Громов про «Оптимистическую трагедию» – и Костелянец. Они соревновались? Не поручусь за Громова, но Костелянец, в общепринятом смысле, – нет. Какими мерами он мерит себя, мне неведомо, но о Громове говорит всегда одно: Громов гений. Не убеждает собеседника, выговаривает как для собственного удовольствия: гений. С гениями не соревнуются, но из этого не следует, что с ними соглашаются. С ними вместе думают, работают, это другое».

Воспоминание о достойном человеке и учителе.

Умер Борис Осипович 22 ноября 1999 года.

* * *

Бывает, что в искусстве человек остаётся автором одной картины, одной книги, одного стихотворения, даже одной песни. Песни, кстати, чаще всего.

Вот таким автором песни «Прощайте, скалистые горы» остался в искусстве Николай Иванович Букин, родившийся 19 декабря 1916 года.

Он писал стихи и военные очерки во время войны, когда был в частях морской пехоты. Их печатали. Но однажды он написал стихотворение «Не жить мне без моря» и отправил письмом в газету Северного флота «Краснофлотец» в городе Полярном.