Круглый год с литературой. Квартал третий

Далее, когда он постепенно приходит в себя, когда он осваивается в другом измерении, перед ним начинают проходить картины прошедшей жизни. Человек начинает оценивать прошедшее, и вот тут-то возникают все сложности. Там тянутся за тобой твои дурные мысли, дурные поступки, тянутся последствия этих поступков. Ты обречён (или обречена) это видеть – и ничего не можешь сделать, всё продолжает разрушаться…

У Крылова есть басня о том, как в преисподней какая-то ведьма варила двух грешников в котлах. Поварив одного, она открыла крышку, тот высунулся и сделал перерыв. А другого она все время варила, и тот возмутился, сидя в котле, высунулся оттуда и говорит: «Ну, чего ты меня тут держишь? Кто он такой? Он разбойник! А я мирный писатель. Почему мне сидеть тут так долго?» А ведьма сказала: «Милый мой, вот тот разбойник делал свои грязные дела, но он умер, и всё уже прошло. А ты умер, но твои гнусные книги, которые разлагают людей, продолжают действовать…». Значит, здесь очень сложная штука: когда мы умрём, за нами всё это будет тащиться.

Далее. Человек бездуховный, который привык жить только внешними впечатлениями, когда он отрывается от этого мира, он просто в ужасе, потому что он лишён всего, чем он жил. Чем живёт такой человек? Едой, питьём, обыкновенными чувствами – поспать, поесть и прочее. Но там-то уж не поспишь – кончилось это. И с едой кончилось, и со многими другими забавами. Что же дальше? Человек как в пустоте. Вот пример. В одиночке человек сидит, лишённый всего, часто даже света. Если у него что-то в голове было, в сердце было, он ещё как-то может перебиться. Но если он жил только внешним, то в этой одиночке он сходит с ума, потому что у него ничего нет в душе.

Так вот, процесс вхождения человека в иной мир очень сложен и труден, и Православная Церковь в своей традиции называет это «мытарствами», католическая традиция называет это «чистилищем». И мы не знаем многого, что там происходит, но только верим, что Творец более благ, более справедлив, более мудр, чем мы, и глубже знает нас самих, чем мы. Не надо понимать ад как уголовное наказание, что-то вроде места бессрочного заключения. Это иное – это отражение нашей черноты.