Круглый год с литературой. Квартал третий

Дайте Тютчеву стрекозу,
Догадайтесь, почему.
Веневитинову – розу…
Остальных на Колыму.
Дайте пулю Гумилёву,
Сам предвидел, сам просил.
Пусть смердит живое слово
От наркомовских чернил.
Убивайте, чтоб уснули,
Чтоб не встали, сдохли чтоб.
Бейте пулей, верной пулей,
Ртутной пулей в бледный лоб.
Убивайте, ваше право,
Ваша должность, ваша власть.
Ты бросаешь нас, держава,
В окровавленную пасть.
Бережёт тебя начальство
От невзгоды от любой.
Но подумай: в смертный час твой
Кто останется с тобой.

* * *

Михаил Викторович Панов, родившийся 21 сентября 1920 года, – очень крупный учёный-лингвист. Его вклад в русскую морфологию существенен: ему принадлежат работы о проблеме членимости слова. В исследованиях по фонологии его интересовали тенденции эволюции русской морфологической системы. Новаторскими были работы Панова социолингвистического характера. Много внимания уделял Панов прикладным проблемам русистики.

Он один из выдающихся популяризаторов языкознания. Писал для детей. «Энциклопедический словарь юного филолога» (1984) – пример блистательного доступного разговора об очень сложных вещах.

Панов работал в Институте русского языка, где вступил в конфликт с директором Ф. Филиным и партийным руководством. Дело в том, что Михаил Викторович заступался за инакомыслящих сотрудников. За это его исключили из партии, в которую он вступил на фронте, и уволили. На 20 лет задержали выход его книги по истории русского литературного произношения.

Он устроился на работу в НИИ национальных школ. Одновременно читал лекции, пользующиеся огромной популярностью как почасовик в МГУ. В середине 1990-х преподавал в Московском государственном гуманитарном университете имени М.А. Шолохова, который нынче соединили с МПГУ. Был Шолоховский одним из самых поганых университетов в Москве. Туда и выдавили Панова.

Так по существу расправились с выдающимся человеком, который умер 3 ноября 2001 года.

Но посмертная жизнь его произведений, кажется, обещает быть счастливой. Их переиздают. А о самом авторе недавно написал хорошую книгу литературовед Владимир Новиков.

* * *

О Сергее Александровиче Поделкове, родившемся 21 сентября 1912 года, я упоминал в заметке о Борисе Корнилове.

Дело в том, что по одному и тому же делу арестовали Павла Васильева, Бориса Корнилова, Ярослава Смелякова и Сергея Поделкова. Васильева и Корнилова расстреляли. Смелякова отправили в ГУЛАГ, а Поделков из тюрьмы был освобождён.

Разумеется, это ещё ничего не значит.

Значило поведение Смелякова с Поделковым: Ярослав его чаще всего в упор не видел. Однажды Поделков подошёл к столику, за которым среди других сидел Смеляков. Смеляков встал и бросил: «С гнидами сидеть не буду!». И ушёл.

Мне говорил Володя Соколов, который был более близок с Ярославом, чем я, что Смеляков не просто подозревал Поделкова, но следователь давал читать ему доносы, устраивал с Поделковым очную ставку.

С другой стороны, Поделков после освобождения много сделал для реабилитации своего бывшего самого близкого друга – Павла Васильева. Добился издания книг, писал о нём.

Так что как было на самом деле, я утверждать не берусь.

Стихи Поделкова мне никогда не нравились. Он работал напротив меня на шестом этаже на Цветном бульваре, когда там находились «Литературная газета» и «Литературная Россия». Поделков ведал стихами в «ЛитРоссии», был членом редколлегии. Членов редколлегии, ведающих у себя стихами, другие издания, точнее работавшие в них руководящие поэты печатали охотно по известному принципу «Ты – мне, я – тебе». Так что ничего необычного.

А вот то, что Поделков купил дачу рядом с Куняевым, Фирсовым, Шевцовым и другими, что он вошёл в их кружок, как они именовали его, «радонежцев» – это знаменательно. «Радонежцы» были националистической, а скорее, даже нацистской организацией, которую опекала милиция Сергиево-Посадского района Московской области, опекал райком партии. «Радонежцам» охотно устраивали выступления в воинских частях.

Умер Поделков 6 марта 2001 года.

* * *

Леонид Николаевич Трефолёв, родившийся 21 сентября 1839 года, не был большим поэтом.

Как стихотворец он формировался в некрасовской традиции. Герои его поэзии – городская беднота, униженные простонародные женщины, нищее крестьянство. Но стихи Трефолёва всего только фиксировали жизнь, они лишены чёткой эмоциональной направленности автора. Он жалеет своих героев, но выхода для них не видит.