Круглый год с литературой. Квартал второй

«Солдаты, офицеры и генералы Советской Армии! Русские люди и братья! К вам обращается Александра Толстая – дочь Льва Толстого и президент Международного Толстовского фонда… На чьей вы стороне? На стороне мужественного венгерского народа, который, презрев террор и лишения, страдания, муки и даже смерть, с голыми руками выступил против своих поработителей, точно так же, как во время второй мировой войны русский герой генерал Власов боролся против кремлевских душителей? Или вы с врагами и палачами русского народа, которые заставили вас пролить кровь героев-венгров, борющихся за свою и вашу свободу?»

Этот призыв Александры Львовны Толстой, родившейся 18 июня 1984 года и умершей 26 сентября 1979 года, прозвучал на «Радио Свобода» в ноябре 1956 года, в то время, когда советские танки вошли в Будапешт, чтобы подавить народное восстание в Венгрии. С грустью думаешь о теперешних потомках Льва Николаевича, оказавшихся на политической сцене России.

* * *

Алексея Максимовича Горького, умершего 18 июня 1936 года (родился 28 марта 1868-го), уместно, наверное, почтить просмотром посвящённой ему серии фильма «Кремлёвские похороны». Её легко найти в Интернете.

19 ИЮНЯ

Сильно струхнул Евгений Винокуров, когда ему сказали, что подпись Василя Быкова под коллективным письмом в «Правде» против Солженицына и Сахарова появилась без ведома писателя. Так ведь и он, Винокуров, может оказаться на месте Быкова! «Это легенда, – недоверчиво говорил Винокуров. – Быков её и придумал!» Месяца через два после появления письма я видел Быкова на каком-то пленуме. На нём не было лица. Угрюмый, замкнутый, он недолго просидел за столом президиума, куда его избрали, встал, ушёл за кулисы и больше на пленуме не появлялся.

Через какое-то время в прессе (кажется, опять-таки в «Правде») появилась хвалебнейшая статья Юрия Бондарева о новом романе Быкова, ещё через какое-то Быкову дали Государственную премию СССР, потом – БССР, потом – Народного писателя Беларуси, и, наконец – звезду героя соцтруда.

– Да, видимо, ты был прав, – сказал я Винокурову.

– Конечно, прав, – отозвался он. – Если б Быков письма не подписывал, он нашёл бы способ оповестить об этом. Не сталинское сейчас время!

При Сталине Борис Пастернак отказался подписать письмо с требованием смертной казни Тухачевскому, а назавтра с ужасом обнаружил в газете свою подпись.

Но много позже Алесь Адамович подтвердил мне, что Быков вёл себя так же с теми, кто позвонил ему из Москвы. И что близкие писателя опасались за его психику, когда он увидел, что с ним не посчитались.

– Что же он не протестовал? – удивился я.

– А как бы он это сделал? – спросил Адамович. – Написал бы в «Литературку»? Та бы напечатала?

– Сказал бы любому зарубежному корреспонденту.

– В Минске? – иронически сощурился Алесь.

– В Москве, где я его видел через некоторое время после этого.

– А потом бы вернулся в Минск? – продолжал иронизировать Адамович. – Нет, милый. Москвичу не понять, что такое жить под гнётом не только Москвы, но и своих провинциальных царьков.

Это правда. Не понять. Помню, вычеркнул зам главного редактора «Литгазеты» Кривицкий какие-то очень недурные строчки из ответа Игоря Дедкова на нашу анкету. Звоню Дедкову в Кострому. Говорю ему об этом.

– Ладно, – говорит, – переживу. В кои-то веки позвали в «Литгазету»!

Нет, москвичи Кривицкому так бесцеремонно обращаться с собой не разрешали. Вычеркнул Евгений Алексеевич у Межирова несколько абзацев. Позвонил я Саше. Уговорились: он выезжает, но я ему не звонил, просто он был рядом, зашёл, увидел, возмутился…

– П-ошли в-вм-месте, – предлагает.

Приходим. Межиров приветливо улыбается. Жмёт Кривицкому руку.