Круглый год с литературой. Квартал второй

Как видим, она была не только актрисой и режиссёром, она занималась литературой. И не только переводом. Главные книги, по которым она запомнилась читателям, – две фантастические повести: «Из записок последнего бога» (1927), «Потомок Гаргантюа» (1930).

Умерла Надежда Николаевна Бромлей 25 мая 1966 года. Увы, до сих пор не напечатаны произведения, оставшиеся в рукописи. Например, «Автобиография (1889–1920)». Удивительно, что на эту книгу не находится издатель.

* * *

С Мишей Таничем меня познакомил писатель Лев Кривенко. Они дружили со времени женитьбы Миши на Лиде Козловой, с которой была знакома жена Лёвы Кривенко Лёля.

А до Лиды Танич прожил весьма напряжённую жизнь. Его отец был расстрелян в 1938 году, мать арестована, и Танич поселился у деда – отца матери. Кончил школу и аттестат получил 22 июня 1941 года.

С июня 1944 Михаил Исаевич Танич, окончив Тбилисское артиллерийское училище, находится в действующей армии. Прошёл дорогами войны от Белоруссии до Эльбы. Был ранен.

После войны учился в Ростовском инженерно-строительном институте, который окончить не смог, – арестовали. В дружеской компании он сказал, что немецкие радиоприёмники лучше наших. Кто-то донёс.

6 лет провёл в тюрьме, потом в Соликамском лагере на лесоповале.

После освобождения жил на Сахалине. Развёлся с первой женой, которая, как он пишет, не ждала его, женился на Лиде. С ней, получив в 1956 году реабилитацию, уехал в Москву.

В начале 1960-х в коридоре «Московского комсомольца» он встретил композитора Яна Френкеля, и тот написал песню «Текстильный городок» на стихи Танича. Песню исполнила Майя Кристалинская, и она (песня) быстро стала популярной. На стихи Танича обратили внимание другие известные композиторы Н. Богословский, А. Островский, О. Фельцман, Э. Колмановский, В. Шаинский. Вместе с Левоном Мерабовым Танич написал песню «Робот», с которой дебютировала на радио юная Алла Пугачёва.

В середине 1980-х Танич сочинял для самых знаменитых тогда композиторов Р. Паулса и Д. Тухманова.

В дальнейшем Танич организовал группу «Лесоповал», лидером которой был композитор и певец Сергей Коржуков, трагически погибший в 1994 году.

Танич выпустил почти 20 стихотворных сборников. Написал мемуарную книгу «Играла музыка в саду» (2000). Даже не написал, а надиктовал, потому что был тяжело болен.

Мне он запомнился тем, что никогда у Лёвы Кривенко не пел своих песен, а всегда – песни Александра Галича, которого безумно любил. Собственно, почти весь репертуар Галича я знаю от Танича. Хотя был знаком и с Галичем. Но столько песен, сколько знал Танич, возможно, Галич не помнил и сам.

Умер Миша Танич 17 апреля 2008 года. Родился 15 сентября 1923.

* * *

Ну, не забавно ли? С детства мне нравилась книга «Трое в серых шинелях», которую я воспринимал как фольклор: начисто забыл фамилию автора. К тому же в детстве мы любили петь: «А навстречу им из проулочка / Трое в серых шинелях идут: / «Дай-ка, друг, ты нам папиросочку, / Не сочти-ка ты это за труд!». Так что эти «трое в серых шинелях» оказывались персонажами блатной песенки.

И что же я узнаю?

Никакого фольклора. Роман «Трое в серых шинелях» имеет автора – Владимира Анатольевича Добровольского (родился 17 апреля 1918). Причём это не просто роман, а роман-ответ на роман Дж. Б. Пристли «Трое в серых костюмах», переведённый у нас в 1946 году и показывающий глубокое разочарование фронтовиков, пришедших домой. Роман Добровольского тоже касается врастания студентов, пришедших с фронта в мирную жизнь.

Оказывается, Добровольский написал ещё с десяток произведений.

Но прославил его роман «Трое в одном городе». Он получил за него сталинскую премию 3 степени. А в соавторстве с Я. Смоляком переработал его в пьесу «Яблоневая ветка», поставленную в 1951 году.

Умер Добровольский в 2003 году.

18 АПРЕЛЯ

В одну из дискуссий о поэзии, которую вела «Литературная газета» и за которую отвечал я, захотела вмешаться поэтесса Татьяна Глушкова.

Она недавно выпустила свою первую книгу, где подражала одновременно своей землячке Юнне Мориц и Белле Ахмадулиной, но особых успехов не добилась. Книжечка вышла довольно поздно и прошла почти незамеченной.

Возможно, это её и озлобило. Она бросилась в литературоведение. Начитанная и самоуверенная, она, так сказать, к штыку приравняла перо, разящее и колющее.

Поначалу её статьи заметили. Но Глушкова, со своей неразборчивой беспощадностью, повторялась, и постепенно интерес к её статьям стал падать. А интереса к Глушковой-поэту никогда и не было. Это повысило градус и без того горячей глушковской злобы.

Короче, когда она принесла статью в газету, зам главного редактора Кривицкий сперва печатать её отказывался. «Пусть смягчит как-нибудь тон», – говорил он.

Угрожая, Глушкова умела быть убедительной, а Кривицкий был пуглив. После разговора с ней он свои возражения снял: «Пусть печатает!»

В статье она набросилась среди прочих на двух моих приятелей – критика Станислава Рассадина и поэта Владимира Соколова.