Круглый год с литературой. Квартал второй

Тем большим потрясением для читателей оказался роман Ефремова «Час быка» о противостоящей светлому миру мрачной антиутопии планеты Торманс, управляемой олигархией. Торманс – планета эволюционного тупика, в который зашла цивилизация, нарушившая взаимозависимость научно-технического и нравственного прогресса. Пренебрежение нравственной составляющей прогресса, чрезмерно-раздутая другая его составляющая – научно-техническая, которая оказалась абсолютно определяющей путь, по какому пошли властители, – всё это привело к роковым последствиям и для этической, и для экологической ситуации на планете. Роман в искажённом цензурой виде выпустили, но и искажённый он свидетельствовал о том, что гибель цивилизации произойдёт от её морального износа, от духовного оскудения человечества. Поэтому после смерти Ефремова 5 октября 1972 года через 5 дней – 10 октября в его квартиру пришли с обыском. Искали вредную идеологическую литературу, забрали все черновики, даже письма к жене. А роман изъяли из обращения.

И всё сделали для того, чтобы само имя писателя было забыто на 18 лет. Вновь появилось оно в печати только благодаря перестройке.

* * *

Михаил Михайлович Козаков мне очень нравился в школе в фильме «Убийство на улице Данте». Хотя когда я позже пересмотрел его, я поразился своему юношескому восторгу: дебютная роль Козакова в кино не так уж и хороша. Вот его Шарль Гранде в фильме «Евгения Гранде» гораздо более убедителен.

А в начале семидесятых мы познакомились и подружились. Миша зимой приезжал встречать Новый год в Дубулты в дом творчества писателей. И сошёлся с нашей почти постоянной компанией, которая тоже ездила в Дубулты и в которую входили Станислав Рассадин, Олег Чухонцев, Булат Окуджава, Юлик Крелин, Юлик Эдлис, Натан Эйдельман, Алик Борин.

Миша мог часами читать стихи своих любимых Бродского и Самойлова. А мы умели часами не уставать от его чтения: наслаждались!

Когда он получил в 1983-м Госпремию РСФСР имени братьев Васильевых за исполнение роли Дзержинского, всех это страшно смешило. «А сыграл бы ты Ленина, – спрашивали, – если бы тебе светил за это орден Ленина?» «Ленина – только за звезду!» – поддерживал шутку Козаков.

Поэтому меня поразило, когда в его автобиографической книге «Третий звонок» я прочел его признание о многолетнем сотрудничестве с КГБ – с 1956 по 1988.

Вспомнились его премии КГБ в 1980 и в 1981. Он говорил, что получил их за того же Дзержинского в фильмах «Синдикат-2» (1980), «Государственная граница» (1980), «Двадцатое декабря» (1981).

Покоробило меня его признание в сотрудничестве с органами. Мне он прежде казался здоровым циником, провозглашавшим: не важно, кого играть, важно как играть. Он любил повторять, что Немирович-Данченко был убеждённым сталинцем, что не мешало проявиться его таланту. Потом я читал то же о Немировиче-Данченко в его интервью.

Но вспоминаю его не для того, чтобы спорить с покойным приятелем. Он умер 22 апреля 2011 года (родился 14 октября 1934-го).

Миша очень хотел найти себя как режиссёр. И мне думается, что «Покровские ворота» показали, что режиссёрский талант ему был дан. Он мечтал о писательстве. И книги «Рисунки на песке» и «Третий звонок» показали, что мечтал он не зря. Он безусловно обладал писательским даром.

Вот только оцарапало меня его объяснение, для чего он их написал, для чего он вообще пишет: «Я себе лжи не прощаю. Оттого и пишу и публикую о себе далеко не восторженные признания в своих ошибках и грехах, пытаюсь вымолить прощение (нет, не у людей, дай Бог хотя бы отчасти быть понятым людьми), а у своей же больной совести. А ведь сказано, что совесть – это Бог в нас». Слишком красиво сказано, чтобы быть правдой!

* * *

Это стихотворение называется «Песня пролетария» и написано в 1900 году: