Круглый год с литературой. Квартал второй

Стихотворение сразу же облетело Москву, ходило в самиздате. И на некоторое время определило судьбу Плисецкого. Он окончил заочное отделение филфака МГУ в 1959 году. Работал гидом вокзальных экскурсий по Москве. Потом устроился корректором в издательстве. Поступил в «Семью и школу» и тут же пришлось уходить: стихотворения о похоронах Пастернака ему не простили.

Он уехал в Ленинград. Поступил в аспирантуру Института театра, музыки и кино. Одновременно стал ходить в лучшее в городе литературное объединение, которое вёл Глеб Семёнов.

В конце 60-х выиграл конкурс в издательстве «Наука» на переводы Омара Хайяма. Перевёл, и с тех пор его «Рубайат» Хайяма является одним из лучших, переведённых когда-нибудь на русский.

Он переводил других восточных поэтов Хафиза, Файзи. Перевёл стихами некоторые библейские книги. Например, «Экклезиаст».

Свои стихи он напечатал в журналах «Грани» (1967), «Континент» (1980) и в «Антологии послевоенной русской поэзии» (Англия, 1974).

Его переводы ценил о. Александр Мень. Он писал: «Как Герман Плисецкий искал созвучие своим мыслям у Омара Хайяма – который, кстати, местами очень близок к Экклезиасту – так он потом интерпретировал, быть может, бессознательно, и древнего библейского поэта».

А в «Континенте» Владимир Максимов напечатал его «Трубу» – поэму о похоронах Сталина. Разумеется, по этому поводу к Плисецкому приходили литературоведы в штатском, интересовались, как он сумел передать свою поэму в Париж. «А я её и не передавал, – ответил Герман Борисович. – У Максимова работает Алешковский. А он мою поэму наизусть знает. Он и напечатал со своими ошибками памяти». «А вы можете написать об этом в «Литературную газету»?» – спросили его. «Нет, конечно», – ответил Плисецкий.

Поэма эта небольшая. Посвящена она Е.Е. – то есть Евгению Евтушенко. Вот – отрывок из неё: