Кругом одни принцессы

— Магия и наука — родственные дисциплины. И доныне они пребывали на положении служанок грубой силы. Но более так не будет! Сила не будет указывать знанию, отныне знание повелевает мечом!

«А также ножом и топором», — едва не брякнула я. В том, что говорил Анофелес, была правда. Или хотя бы часть правды. И оттого было особенно скверно на душе. Действительно, вопрос: признает ли это за правду доктор или нет?

А тут еще Анофелес решил подбавить жару.

— Может быть, ученик, тебя смущает общество навязанных тебе конвоиров? Не смущайся их судом, не бойся их злонамеренности. Прежде чем кто-нибудь воздвигнет на тебя руку, мои воины расправятся с ними, ибо, приобретя подобие плоти, они сохранили стремительность теней.

Халигали молчал. Анофелес, неустанно работая спицами, гнул свою линию.

— Или ты осуждаешь меня? Но оставь эмоции в стороне и подумай: по какой-то случайности впервые в истории возникла армия, которую невозможно победить в принципе. И лишь глупец будет бороться с таким врагом. Умный знает: если невозможно победить — присоединяйся. Но лишь мудрец способен не присоединиться, но возглавить. Ты умен, я мудр. Разве не место нам в одном стане? Никто не устоит перед нами. Отсюда я могу править миром…

Похоже, он начинал повторяться. Но Халигали по-прежнему держал паузу. Только чуть косил краем глаза на сторону. Я поймала этот взгляд, и тут до меня с опозданием дошло. Доктор тянул время не потому, что предавался мучительным раздумьям. Он ждал, пока сгорит проклятая книга! И когда последний лист пергамента рассыпался во прах, доктор снова заговорил.

— Всю жизнь я жалел, что лишен магических способностей и вынужден оставаться скромным ученым. Но не сейчас. Ибо наука в нашем мире еще не достигла той степени развития, чтобы ввести в соблазн достойного человека. На кого вы похожи, былой наставник! Руки трясутся, волосы лезут, последствия хронической бессонницы налицо! И на лице. Большое удовольствие — править миром, не вылезая из телеги! Помощники вас, небось, из ручек кормят, дабы от колдовства не отрывать. И как же вы в данном случае нужду справляете? Дырку в троне своем прорезали?

— Имидж — ничто, жадность — всё… — пробормотала я.

— Пребывание в среде армейских хамов наложило на тебя неизгладимый отпечаток, — ледяным голосом провозгласил Анофелес. — Ступай. Я решу твою участь. Вскоре.

А доктор, пожалуй, погорячился, подумала я. Проклятый маг нас убьет. И фору дает, потому что еще не придумал, как. Насколько проще было с этим… как его… Дубдубом. Хотя маг, в отличие от своего войска, — из плоти и крови, его можно убить, а по Дороге Скатертью он, не будучи военным, вряд ли вернется.

Однако Анофелес, предвидя, что в свите Халигали могут возникнуть смертоубийственные намерения, кивнул призрачным стражникам, и они окружили нас плотным кольцом. Если слово «плотный» уместно по отношению к теням.

— Едем, — приказал доктор. Когда мы повернули коней, он, оборотившись ко мне, тихо произнес: — Как только отъедем от лагеря, скачите прочь.

— Они следят за нами, — вклинился один из гидрантов. — Незаметно оторваться не удастся.

— Тогда будем отрываться заметно. Сделаем, как будто я от вас дезертирую. Ругайте меня, бранитесь…

— Я могу даже послать для виду кого-нибудь в погоню.

— Идет. Но не больше одного.

Я оглянулась, прикидывая, в какую сторону направить конские стопы. По правую руку от меня, насколько видел глаз, сгорело всё, что могло гореть. Налево равнину замыкали холмы, поросшие черными тополями. Там можно запутать следы и затеряться.

— Ну всё, мэтр. Привет графу Бану.

— Никогда не прощу себе, что втравил женщину в эту историю.

— Тем хуже для истории. — Я засвистела так, что Мрак прижал уши, а затем рванул с места. Вслед мне ударил хор отборной брани. Да, если рыцари уцелеют в этой передряге, словарный запас империи пополнится фразеологизмом «ругаться, как гидрант». Я в ответ орала что-то непотребное. Вот, кстати, случай проверить на практике, право ли поверье, будто непристойная брань отпугивает призраков.

Что происходило при том в рядах Армии Теней, я разглядеть не могла. Зато заметила, что от гидрантов отделился и мчится за мной дон Херес. Хорошо хоть, что Лонгдринк выполнил обещание охранять доктора и не увязался за мной, как в прошлый раз. Но и с дона станется догонять меня на полном серьезе.

И он нагнал уже за холмом. Когда гидранты, доктор, и крепость вдали исчезли за изломанной линией черных тополей. Глаза его блестели, усы топорщились, и весь он изготовился к бою. На миг мне померещилось, будто дон Херес и впрямь держит меня за дезертирку. Однако он не выказывал враждебности и притом не собирался поворачивать.

— Вы свободны, кабальеро! — крикнула я ему. — Езжайте своим путем, каким бы этот путь не был.

— Я должен защищать даму! — воскликнул он в ответ. Хотела было я сказать, что от призраков никто защитить не может, но не успела. Из-за черных тополей на поляну выехали отнюдь не призрачные фигуры. Конунг Грабли и барон фон Зайдниц.