Кругом одни принцессы

В гостиницу вошел очередной посетитель, и Кэш вынужден был прервать собеседование. Я удалилась, оставшись в неведении, что такое Верховная Ложа, и кто в ней сидит. Хотя можно было догадаться, что это нечто вроде парламента. А зеленые, розовые и голубые — что ж, в ранней Второримской империи так назывались фракции болельщиков на скачках. Тоже, помниться, активно в политическую жизнь вмешивались.

Может, и здесь нечто подобное? Похоже, с лошадьми они не поступили так, как с собаками и кошками. На нас, как на верховых, никто пальцем не указывал, при гостинице имеется конюшня, по улицам разъезжают повозки. Вероятно, это потому, что фиолетовым, как бы ни любили животных, неохота ходить пешком.

Ладно, разберемся. Пока что я решила последовать совету портье, запереть номер Хэма, и на досуге почитать листки. Но ничего полезного мне это занятие не принесло. Большинство листков освещало судебный процесс (несомненно, приуроченный к празднику) над мальчиком, побившем собаку, сбежавшую из приюта. Судили заодно и владельцев приюта, плохо соблюдавших свои обязанности. Всем грозило тюремное заключение, которое могли заменить штрафом, так что ничего особо ужасного подсудимых не ждало. Правда, ничего не говорилось о судьбе собаки.

Значительное место в листках занимали хвалы товарам, продававшимся в различных лавках. Хвалители неизменно сообщали, что страшный Холестерин не наложил на них свою печать, что они изготовлены без участия вредной алхимии, и что при этом ни одно животное не пострадало. Также восхваляли себя и свои услуги лекаря и увеселительные дома. Никаких сообщений о том, что творится в Страшных пустошах, и вообще за пределами принципата Ля Мой, я не нашла, похоже, даунов это не волновало. Поэтому я отложила летучие листки, решив, что уже поздно, а утром всё равно придется поспрошать местных. Ведь попадаются среди них понятливые, вроде Кэша. Последней мыслью перед сном было заключение, что те страсти, что путешественники рассказывают о Даун-тауне, сильно преувеличены. Город как город…

О, как я ошиблась! Как обманулась! Впрочем, точно также ошибся и Кэш, предположив, что при запертой двери Хэм не сумеет благополучно спуститься со второго этажа. Конечно, Хэм не владел приемами повышенной прыгучести, подобно Рыбину Гранату, но всё же хамское воспитание кое-чему его обучило. Похоже, на карнизе он чувствовал себя куда уверенней, чем на плоту.

Но прежде всего виновата была я. Случай с Кики должен был научить меня, что Хэм — юноша морально подвижный. Но после Волкодавля наследник Великого Хама вел себя почти что безупречно, и я позволила себе глупейшим образом расслабиться, позабыв, что после Волкодавля соблазнов ему почти что не встречалось. То есть Милена Неможная, безусловно, представляла соблазн, но Хэм просто не успел за старшим товарищем. А в Даун-тауне по ночным улицам ходили длинноногие поклонницы Здорового Образа, к полуночи наверняка растерявшие остатки своих растительных одеяний. И следовало догадаться, что, раз гостиничные правила запрещают приводить сексуальных партнеров в номера, раздухарившееся дитятко попробует поискать этих самых партнеров на воле.

Короче, едва я успела проснуться, как в дверь постучали, и вместо служанки с завтраком появился детина с траурным выражением на лице.

— Вы являетесь родственницей молодого человека по имени Хэм? — вопросил он вместо «здрасте». Лямойцы вообще были склонны пренебрегать такими словами как «здравствуйте» и «до свидания» и, в особенности, «спасибо». Но в данный момент вежливость меня не заботила.

— Я его опекунша. А что с ним случилось?

— Он арестован за грубое оскорбление общественной морали и нарушение прав граждан Даун-тауна.

— Набил кому-нибудь морду или трахнул девицу, — сказала я, содрогнувшись при мысли, как мне придется выцарапывать из Великого Хама отступные для побитых и обесчещенных.

— Хуже, мэм. Всё обстоит гораздо хуже. Вот повестка в суд, который состоится сегодня в час после закусочной стражи. Правосудие Даун-тауна скоро, но справедливо.

И он удалился, оставив меня в полном недоумении. Что может быть хуже побоев и насилия? Убийство? Но почему не назвать его своим именем?

Ладно, разберемся на месте. Закусочной стражей в Ля Мой называется то, что у нормальных людей именуется обеденным часом, так что особо копаться не приходилось. Кто знает, где еще это судилище будет происходить. Я быстро собралась, на всякий случай не оставив в номере ничего, кроме летучих листков, вышла в коридор и постучала к Рыбину Гранату, чтобы предупредить его о непредвиденных неприятностях. По судам таскаться — это вам не демонов убивать…

Молчание было мне ответом. Я снова постучала — с тем же успехом. Опять, что ли, с кем-то шальвары починяет? Я перегнулась через перила и окликнула портье. Это был уже другой (Кэш, надо полагать, сменился), молодой, толстенький и какой-то нервный.

— Скажите, вы не видели, мой сосед сегодня покидал гостиницу?

— Да, мэм. Он встал довольно рано и тут же ушел.